Меня охватил ужас. А в голове многократным эхом повторялись голоса, твердившие про демона и общую травлю. Я даже успел порадоваться, что Курама не помнит, что это с нами уже тридцать восьмой раз. Страшно тогда, что бы он сказал или подумал или сделал. Хотя может быть, если бы он помнил тоже — всё стало бы по–другому, не знаю. Не время предаваться софистике, надо…

— Всё нормально, Наруто… ты можешь остаться здесь… — я резко вскинулся на женский голос.

Курама пропал. А я был в том же месте, где и тогда с отцом. Бело–золотистый мир без стен, пола и потолка. Рядом со мной сидела симпатичная куноичи с синими глазами, милым лицом и ярко–красными волосами, пожалуй, даже краснее, чем у Карин, она довольно приятно улыбалась. Я помню её, хотя и очень смутно, шестнадцать лет прошло с нашей встречи, да и я был в теле младенца. А тот случай с другим миром произошёл ещё до моего очередного рождения, к тому же она была намного старше, так что сложно утверждать наверняка…

Хотя вот что странно, я не могу вспомнить этой нашей встречи. Она же должна быть важной для меня, и такую не забудешь. Может быть, стирается всё, что происходит в моём внутреннем мире? Или это снова проделки «кукловодов»? А может, это Курама так воздействует на меня? А может, эта встреча случилась и на самом деле впервые?

— Кто ты? — осторожно спросил я. Осторожность в этом деле не помешает, я уверен на шестьдесят процентов, что это что–то вроде осколка души моей матери, примерно то же, что и у отца с печатью, но всё–таки, надо быть осторожней. В такой момент неожиданно провалиться в подобное место и встретить мать, здорово попахивает ловушкой.

— Догадаешься сам? — хихикнула девушка, тряхнув волосами, которые были заколоты на виске каким–то зажимом. Она встала, смахнув несуществующую пыль с зелёного платья. Конечно, куноичи вообще неплохо смотрятся, взять ту же бабульку Цунаде, но она выглядела моей одногодкой, в смысле физического тела, а никак не матерью.

— Эм… Только не говори, что ты настоящая форма девятихвостого? — вспомнив о встрече с «матерью» в том мире, куда нас с Сакурой забрасывал тот одноглазый Учиха из «Акацуки» и о её вспыльчивости, схитрил я. Она заржала, а я добавил. — Это точно так и есть! Твой смех словно из Преисподней!

Это её разозлило и волосы знакомо зашевелились девятью красными хвостами, а меня треснули по голове, вполне так ощутимо. И не скажешь, что на самом деле ты где–то там медитируешь в «волшебной комнате» под бдением Буратины и Осьминога. Надеюсь, моя жизнь всё–таки не сон, где всё слишком реально, даже боль, смерть и рождение. Впрочем, я отвлёкся.