— Киба, фу! Отдай Хагрида сейчас же! — скомандовал я.

Хагрида мне отдали. Благо, что он, несмотря на весну, так и ходил в своей шкуре, да и сам по себе был крепким здоровым мужиком. Ну и Киба хотел только «поиграть» с «сюсюкающим мишкой», который видать от неожиданности не додумался песенку запеть… Или сложно петь, когда тебя треплют со всей силой щенячьей юности?

Немного дезориентированный Хагрид, которому я быстро скормил укороченную версию того, что смог подружиться с «Пушком» и пёс признал меня хозяином, только порадовался за меня и Кибу.

Он рассказал, что кроме отсутствия Норберта расстроен ещё и тем, что какая–то тварь вчера ночью напала в Запретном лесу на единорогов — на рассвете он видел следы борьбы и крови, а ещё «кого–то вспугнул». Одного мёртвого и обескровленного единорога нашёл, а второй был подранен и скрылся.

Кровь единорогов не видна днём — это почти прозрачная субстанция, которую даже Клык не мог унюхать, зато под светом луны эта кровь мерцает и светится. Найти раненого единорога Хагрид по следам не смог, так как следов они не оставляют — волшебные животные. Он сходил на доклад к Хигэканэ, и тот попросил Хагрида убедиться, что это не «Пушок» каким–то образом сорвался с цепей и напал на единорогов. Вот Хагрид и «убедился».

Примечательно, что в тот же день, чуть позже, когда Хагрид уже ушёл, меня и Снейпа–сенсея поймала в Запретном коридоре МакГонагалл. Сенсею пришлось делать вид, что он поймал меня чуть раньше — чтобы у нашей деканши проснулась «львиная храбрость» и она начала меня защищать и вырывать из «коварных лап слизеринца». Но всё пошло не так — МакГонагалл сняла с Гриффиндора тридцать баллов и сказала, что меня за систематические нарушения дисциплины ждёт отработка у Филча в выходные.

Вот только к ужину, похоже, что всё переиграли. Потому что возле меня появилась записка с тем, что в связи с игрой в квиддич нашего факультета на выходных отбывать наказание мне придётся раньше — в одиннадцать вечера я должен буду подойти к выходу из школы, и там меня будет ждать мистер Филч.

В итоге этой отработкой оказалась помощь Хагриду в распутывании следов и поиск раненого единорога ночью в Запретном Лесу — ух Малфой потом ругался и обещался отцу написать, который в Попечительском Совете, но я его отговорил. Было интересно. Да и я нашёл решение насчёт Кибы, так что кругом в плюсах.

Кровь единорога на самом деле светилась, словно жидкое серебро. Но кровью не пахла. Светящихся капель, лужиц и подтёков было много: видно, что волшебное животное боролось, а потом, раненое, носилось туда–сюда по лесу. По направлениям и характеру упавших капель я уверенно повёл Хагрида в сторону следования единорога. И также подтвердились слова о том, что эта волшебная коняшка, как и тестрал, следов копыт тоже не оставляет. Всё–таки мне сложно было в это поверить. Конь и конь, только с рогом, рог у него целебный — его используют почти во всех серьёзных противоядиях. А волосы — в основном в артефакторике: вроде у Рона в палочке такой в сердцевине. Впрочем, Хагрид зимой, когда сов лечил, говорил, что использует волосы единорога в перевязках — всё быстрее заживает. Значит и волосы, как и рог, имеют живительные свойства.