И Усгаор направился неожиданно бодрой для старца походкой к выходу из зала — массивным золочёным воротам.

* * *

Магия. Волшебство. О, с самого детства Альбуса Дамблдора окружали оно. Магия дома. Магия родителей. Магия сестры и брата. Несущая беды или счастье, пользу или вред — магия… Если бы кто–нибудь спросил, как Альбус стал великим волшебником, он бы ответил: «я научился видеть волшебство». С тех пор завораживающий мир переливов сил, стихий и аур не отпускал его. Пожалуй, такого радостного принятия волшебства не было и у Атики, коя брала интуицией, ненормальной даже для мага, вековым опытом и знаниями. Для неё волшебство и реальность были чем–то внешним, податливым, изменять и властвовать над чем так же естественно, как мыслить. Для Дамблдора всё иначе: он с какой–то детской радостью впускал внешний мир во внутренний, творя и меняя в равной степени свой разум и внешнее окружение. Не зря его специализацией была трансфигурация, искусство превращения. На всё это Атика лишь неодобрительно отмечала: «Так вот что мешает тебе прогрессировать в окклюменции. Отдели внешнее от внутреннего — и будет проще. Хотя… не стоит. Это часть тебя». Талант директора Хогвартса был совсем иным, нежели у остальных волшебников, но видели это, пожалуй, двое: его внук и ученик и одна Высокая Леди, совсем не соответствующая своему статусу. Что ж, настала пора применить этот талант всерьёз.

— Позволь мне, — чуть улыбнулся Дамблдор, когда она достигли очередного и, вероятно, основного барьера.

— Думаешь… — с сомнением покосилась на него Атика.

— Работа по моей специальности, — лёгкая улыбка не собиралась сходить с лица директора Хогвартса.

Трансфигурация. Тонкая и грубая, полная и неполная, истинная и обыкновенная — этот барьер, с трудом различимый и волшебным зрением, являлся настоящим произведением магического искусства. Во–первых, он был динамическим, одним большим процессом прямой и обратной трансфигурации, происходящей непрерывно. Молекулы воздуха, естественно диффундирующие по всевозможным траекториям, на пару мгновений попадали в плен иных сущностных матриц, обращавших их в высокую стальную стену. Ну, так, по крайней мере, казалось на первый взгляд. На самом же деле, всё в разы сложней. Превращение было не одно, а целая цепочка, происходящая незаметно из–за скорости.

Казалось бы, снять барьер легко и просто. Достаточно разорвать цепочку трансфигурации… Вот только промежуточные формы, в которых пребывали молекулы воздуха, далеки от безопасных. Какой–то взрывчатый газ, волны плазмы, быстро расширяющаяся вода, пронизанная электрическим током, кружащиеся со скоростью в несколько звуковых раскалённые металлические шарики — всё это, конечно, остановит достаточно мощный щит. Правда, что будет с этим щитом, если учесть и совокупный всплеск магии рассеивающихся чар, по «странному» совпадению направленный наружу — сказать сложно. Явно ничего хорошего. Помимо прочего, в чары была заложена функция самовосстановления — если разрушить их тонко, то по оставшемуся каркасу они смогут возобновить сами себе при минимальной помощи чародея, а если грубо, то получится нечто вроде разрушения защиты Запретных Врат.