- Хм. Где Саске-кун?
- Не снаю, я не вител еко с тех пор как вы отправили меня ф польницу.
- Ааа. Чего?! – Саннин выскочил в коридор в чем мать родила. Пациенты и медсестры пугливо разбежались. Орыч подскочил к Кабуто и схватил его за плечи:
- Что ты только что сказал? Ты понимаешь, что я тебя сейчас буду медленно убивать? Я повторю свой вопрос, а ты ответь мне на него, серьезно перед этим подумав! Где Саске-кун?!
Кабуто серьезно подумал и пожал плечами.
- Черт, только этого нам не хватало! – Орочимару завернулся в простыню. – Ребетенок потерялся в незнакомой стране, с ним тут может такое случиться! Он не знает местных традиций! Его могут убить! Он может кого-то убить! За что же? За что мне такое наказание? Что я делал в своей жизни не так?!
- Мошет пыть, фсё? – предположил очкарик. Орочимару смерил его убийственным взглядом:
- Вообще-то, это был риторический вопрос.
Они постояли в молчании еще минуту.
- Все, мы разворачиваем крупномасштабную акцию по поиску Учихи! Для начала нужно…
- Что? – спросил Кабуто, вынимая из ноги шприцы.
- Нужно расклеить его фотографии на всех столбах, потом сообщить в местное Анбу, или что у них там, потом выступить по телевидению… Ты не знаешь, где у них тут пункт программы «Жди меня»?
Медик покачал головой.
- А хотя фиг с этой передачей, - саннин махнул рукой, - Обаяши-сан писал туда четыре раза, а все равно ничего не вышло…
- Я спекаю вам са отештой, - предложил Кабуто и, дождавшись от Орыча кивка, испарился.
Орочимару вышел в коридор и подошел к огромному зеркалу. Да, после взрыва он выглядел неважно – царапины, синяки, прическа вся помялась, гель слипся, ресницы не накрашены, сережку одну потерял... Со вздохом саннин отправился обратно в палату, дожидаясь медика с одеждой.
День 72, 73, 74, 75. Саске, и где его носит.
Саске и Кабуто исчезли в сером дыму, дабы не стать свидетелями возможной драки между Орычем и Намико.
Но оказалось, что движение в сером дыму было насыщенным. Уже через пару секунд Саске столкнулся с кем-то и был отброшен от Кабуто.
- Какого черта? Где я? – спросил он сам себя, как только дым рассеялся.