Возможно, когда-нибудь в будущем я посвящу-таки несколько лет поискам в Великом Эфире душ братьев Лестрейнджей, просто для того чтобы понять: они действительно напоролись на настолько кривое описание, или же сами напахали косяков сверх всякой меры, так, что даже приблизительно опознать природу ритуала удалось далеко не сразу. Но все-таки я сумел разобраться.

— Значит, бесплодие? — я внимательно посмотрел на Беллу.

— Да, мой сюзерен, — ответила она. — Неизлечимое.

— Позволишь мне взглянуть? — спросил я.

— Вам следует не просить, но приказывать, — грустно покачала головой Неистовая Беллатрикс.

— Я не являюсь подданным Гниющего сада, и мне нужна служба вассала, а не рабская покорность, — отрезал я.

Миа удивленно посмотрела на меня, но о горестной судьбе Сейлины решила не спрашивать… или, может быть, спросить позже.

Белла опустила руки и произнесла:

— Смотрите, господин.

Я подозвал Миа и мы коснулись лба Беллатрикс, прислушиваясь к пению потоков варпа.

— Ой, — сказала Миа.

— Вот-вот, — согласился я. — Понятно, почему врачи сказали, что «неизлечимо»?

— Да, — кивнула девочка.

— Почему? — в глазах Трикси вспыхнул интерес, но какой-то отстраненный. Она не верила, что двое детей найдут способ помочь там, где опустили руки известные колдомедики.

— Потому, — ответила Миа, — что то, что с Вами, миссис Лестрейндж…

— Просто «Белла», — поправила Беллатрикс, — раз уж «Трикси» у тебя в горле застревает.

— …с тобой, Белла, произшло, — приняла поправку девочка, что меня удивило, и, признаться, несколько расстрогало, — …это не болезнь или проклятье, но полноценное изменение. Любая диагностика покажет, что не просто здорова — ты практически на пике формы, несмотря даже на годы в Азкабане.

— Понятно, — кивнула Трикси. — И сделать с этим ничего уже нельзя…

— Почему — «нельзя»? — удивилась Миа. — То, что поддается переменам — можно изменить. А раз тебя один раз изменили — значит, переменам ты поддаешься.

— Господин? — В глазах Беллатрикс вспыхнула неистовая надежда, которую мне предстояло несколько остудить.