Крышечка дождалась, пока я не закончу и продолжила:

— Да, придётся. Ты расплачиваешься за это прямо сейчас, — я шокировано посмотрела на неё. Я не ожидала… чего вообще я ожидала? — И будешь расплачиваться до тех пор, пока тебе не станет всё равно. Ты заплатишь за эту кровь, даже если будешь просто сидеть в прославленном магазине.

— Ты? Но… если только твоя политика не предусматривает казни, кого ты убила? — я удивлённо вздохнула. Крышечка — убийца? Этого я не ожидала.

— Ты видела объявления с наградами за головы. Я не настолько наивна, чтобы считать, что они все плохие и заслуживают смерти, но всё же я направляю охотников за головами к их жертвам. Я продаю боеприпасы и оружие убийцам. В каком-то смысла я причастна к тысячам смертей, но, надеюсь, что я помогла больше, чем навредила, — она посмотрела на меня и продолжила: — Если я потеряю это, то стану не лучше своей сестры Ростовщицы в Парадайзе.

— Ростовщицы? — я выпрямилась, припоминая, что освобождённые пони упоминали о Парадайзе. Может я и глупая пони, но я увидела здесь связь. — Твоя сестра — работорговец? Искатели замешаны в торговле пони?

— Теперь да, — хмуро сказала Крышечка. — Ростовщица думает, что игнорировать работорговлю — это ошибка. Она видит пони как товар, как какой-то хлам, или средство для сексуальных утех.

— Как я уже говорила, — вздохнув, продолжила она. — Мегамарт теряет клиентов. Всё больше и больше пони идут в Парадайз или Флэнк. Когда Отец умрёт, я буду или продавать наркотики и плоть, или торговать пони, — сказала она, мрачно улыбнувшись. — Хотя, скорее всего, я просто завяжу с этим и открою лавку в башне Тенпони, или в городе Дружбы. Некоторыми вещами я просто не хочу торговать.

Меня одолело странное чувство, когда я посмотрела на Крышечку. Чувство уважения? нет… Восхищение? Передо мной была пони, которая всю жизнь прожила в Пустоши, и всю жизнь она отказывалась продать свою сущность. Даже если это вредило её делу, она продолжала поступать правильно. Никогда не думала, что торговцы могут так заботиться о чём-то кроме прибыли. Внезапно для себя, я поняла, как я могу отдать часть своего долга.

— Так… как бы мне навредить её делу? — тихо спросила я.

— А ты сможешь? — Крышечка встала и подошла ко мне, буря взглядом. — Потому что если ты хочешь сделать что-то в Пустоши, кто-то обязательно пострадает. Может, ты. Может, кто-то, кто этого заслуживает. Может, кто-то, кто нет. Ты сможешь справиться с этим?

Тут я поняла, что она спрашивала меня. Могла ли я причинить боль? Могла ли я убить? Выдержала бы я цену, которую мне пришлось бы заплатить за убийства, или я буду прогибаться, пока от меня ничего не останется?