Была ли я в порядке? Не знаю. Почему как только я начинала что-то делать, мои мысли или чувства тут же уводили меня куда-то в сторону? Я села, стараясь привести эмоции в порядок.
— Кто такой Макинтош? — спросила я, глядя на своих спутников.
— Ты все уроки проспала, что ли? — спросил П-21, глядя всё ещё озабоченно. — Биг Макинтош был героем эквестрийской армии. Он так и не стал офицером, но был всегда смел и несгибаем вплоть до своей гибели при попытке покушения в утёсе Разбитого Копыта.
Внезапно я вспомнила старые дневниковые записи Хосса с фермы у затопленного поля.
— Он погиб, защищая Принцессу Селестию, — сказала я, оглядываясь на просмотренный шар. — У него был кто-нибудь?
Они недоуменно посмотрели на меня.
— У него кто-нибудь был? Семья? Дети? — я с трудом проглотила подступивший к горлу ком. — Кто-то по имени Мэри? Может, Мэрипони?
— У него были младшие сёстры, Эпплджек и Эпплблум… но больше никого. Мне так кажется, — сказала Глори, качая головой.
Чёрт. Теперь я понимала, что чувствую. Неужели там, выше звёзд, была какая-то садистская тварь, которая решала, в какие ещё бездны скорби и сожаления меня окунуть? Нет… Я не могла позволить себе так думать. Иначе жизнь стала бы просто невыносимой.
— Извини. Наверно, там было плохо, — мягко и заботливо сказала Глори.
— Нет… — тихо ответила я.
— Там не плохо. Там прекрасно.
И от этого было ещё тяжелее. Прикрыв глаза, я вышла из комнаты подышать свежим воздухом и смыть под дождём хоть немного своей печали.
* * *
Освежившись под дождём, я рассказала обоим моим спутникам о том, что было в шаре памяти. Удивительно, но рассказ о том, что у героя Эквестрии была любовь, которая так и не попала в учебники истории, казалось, тронул П-21 сильнее, чем Глори. Мне не давал покоя вопрос, почему о ней забыли. Хранила ли она молчание, чтобы защитить своего жеребёнка или кобылку от тяжести той трагедии? Пробовала ли она поговорить с Эпплджек? Или просто редактор решил, что она не заслуживает упоминания? И самый больной вопрос — как сложилась её дальнейшая судьба? Погибла ли она вместе с ребёнком Макинтоша рядом с тем озером, отравленным радиоактивными осадками, когда мир вокруг неё рухнул?
Я знала, что это не должно меня интересовать. Её не было в живых уже больше двухсот лет. Зачем же было волноваться за давно умершую пони? Было ли это от тщеславия? Хотелось ли мне, чтобы кто-то помнил Охранницу двести лет спустя? Или это было от одиночества, от того, что мой мир, в котором раньше было Стойло и несколько сотен пони, теперь сжался лишь до полу-дюжины знакомых, и мне отчаянно хотелось дружбы с кем-то добрым? С тем, кто мог бы научить меня чему-то хорошему в жизни? Ведь просто взгляд на статуэтку Флаттершай вдохновлял меня на то, чтобы быть лучше. Мне нужно было стать лучше.