— Суровое испытание мисс Глори было действительно весьма полезно для нас с точки зрения информации, что она собрала. Теперь, когда она вернулась живая и невредимая, нам нужно изучить всё то, что она узнала с тобой и до тебя. А её открытие болезни, обуславливающей поведение рейдеров просто грандиозно! Я абсолютно уверен, что отделение медицинских исследований Тандерхеда захочет кусочек этой юной леди. Фигурально выражаясь.
Что-то в моем сердце упало, пока я слушала всё это. Идея, что Глори останется со мной, казалась всё менее и менее реальной. Она возвращалась к своей прежней жизни. Это как если бы я возвращалась целой и невредимой в своё Стойло, за исключением того, что её дом не был отстойным.
— Вообще-то, я надеялась на то, что смогу остаться здесь, с Блекджек, — весело сказала она.
Я уставилась на неё в удивлении.
— Ты… что?! — спросила я, надеясь, что не ослышалась.
— Ну, поверхность очень враждебна, но это не так уж и плохо. Я принесу больше пользы Анклаву, занимаясь полевыми исследованиями, чем работая в лаборатории. В конце концов, если бы тебя не было со мной, болезнь никогда не была бы открыта. Я уверена, Тандерхед тут же начнёт работать над лекарством. — Глори, казалось, была в восторге от такой перспективы. Поразительно, что кого-то это могло порадовать.
— Что-нибудь придумаем, я уверен. Нужно только заполнить бумаги. Рапорты написать. Заслушать доклады. Это не займёт много времени. — Оперативный агент посмотрел на меня, держа копыта на столе перед собой. — Я знаю, вы хотите спасти и остальных своих друзей. И это будет сущим пустяком с полудюжиной солдат Анклава за спиной. Если вы не против помочь нам тут с некоторыми проблемами, то может обезвредите несколько рейдеров и поможете своей знакомой собрать ещё образцов, пока мы будем работать над бумагами мисс Монин Глори? — улыбнулся он мне. Они все мне улыбались. Что ж, всё вполне разумно.
Так почему же моя грива так ужасно чешется?
* * *
Я реально ненавидела летать. И не имело значения, что мне было неведомо, насколько высоко мы поднялись; того факта, что мы находились в воздухе, уже было достаточно, чтобы каждая клеточка моего тела вопила, что в любую секунду я могу провалиться вниз сквозь облачную завесу и превратиться в крошечное кровавое пятнышко на лике Пустоши. Небесный фургон, в котором мы находились, был самым настоящим летающим исполином, увешанным бронелистами от носа до хвоста. Как мне пояснили, своё название — Вертибак, он получил, потому что позволял пегасам набрать высоту максимально быстро по сравнению с другими фургонами; я искренне надеялась, что мне не доведётся убедиться в этом лично. Его тянули двое пегасов, которые располагались в выпуклых отсеках, смонтированных наверху по обеим сторонам кабины, с люками в задней части и бронированными окнами спереди. Магическая штуковина, установленная между ним, по-видимому и давала пегасам возможность поднимать в воздух огромный вес бронированной машины и управлять ею. С двумя ракетными подвесками и огромными энергопушками, расположенными в передней части кабины, Вертибак мог похвастаться огневой мощью, превосходящей всё, что я видела в своей жизни.