— Не было большецов, — ответил Фонси, — только корова, а может, и две. Это ж Коровья яма была. Был бы там большец — называлась бы Большецкая яма. Ты, Сумбо, лучше расскажи, почему вы так поздно едете.  

— Э-э, братец, это целая быль, — ухмыльнулся Сумбо. — Вчера мы, значится, за шерстью поехали и весь день шерсть собирали. На ночь у Хилоноров в их Хилой Норке остались. Утром проснулись, позавтракали и только собирались поехать дальше…

— Ну, сначала мы, конечно, ещё раз позавтракали, а только потом собрались поехать дальше, — вставил Сембо.

— Только за стол сели, — продолжил Сумбо, — бежит к нам Дрого, младший сын Лонго Тука, и кричит: «На помощь, спасите, скорее!». Ну, мы с Сембо на коней и к Лонго. А там — ух!

— А там произошло вот что: — пояснил Сембо, — Гербера, дочка Лонго, имела неосторожность увлечься одним из работников…

— Короче, Лонго застукал дочку, когда она целовалась с Гуго Кучкороем, стригалём, — перебил Сумбо, — и цапнул сразу вот такую здоровущую жердь! И с этой жердью за Гуго! А Гуго от него вокруг колодца, аж ветер свистит! А Гербера — за Лонго, и визгу стоит, визгу, за версту слыхать! И овцы, главное, овцы вокруг носятся, потому что жердь — из овечьего загона. И самый большой баран недостриженный бегает!

— Нет, братец, — Сембо задумчиво покачал головой, — не соглашусь с тобой. Я полагаю, что самый большой баран там был всё-таки Лонго. 

Фонси и Сумбо дружно расхохотались. 

— Я забыл, — спросил Фонси, отсмеявшись, — Лонго нам троюродный брат или четвероюродный? 

— Как это ты забыл? — снова покачал головой Сембо. — Конечно, троюродный. Тебе, Фонси, как сыну Большого Тука, надо бы знать такие вещи.

— Потому что, молодой Фонси, быть сыном главы всех Туков и тэна всех хоббитов — это большая честь и большая ответственность, молодой Фонси, — подражая размеренно-самодовольному говору брата, закивал головой Фонси, — давай сегодня не будем, ладно?  

— Вот ты смеёшься, — сказал Сембо, — а Лонго как увидел, что в гости к нему пожаловали Исемболд и Исумбрас Туки, сыновья Большого Тука, так тотчас безобразничать перестал, жердь положил и стал нам врать, что он вовсе не за Гуго гонялся, а овец ловил.

— Овец мы потом все вместе ловили, — поправил Сумбо, — только сперва Лонго и Гуго бренди отпоили, Герберу успокоили. А потом мы их стригли.

— Кого? — удивился Фонси. — Гуго и Герберу?

— Да овец же! Половина стада недострижена была. А ножницы! Ты видел, Сембо, когда-нибудь такие ножницы?

— Столько ржавых, зазубренных и разболтавшихся ножниц одновременно я в жизни не видел, — сказал Сембо, — только у Гуго имелись хорошие, его собственные. Нам даже пришлось в Хилую Норку возвращаться и там одалживать ножницы.