Зал возмущенно зароптал.

— Это распоряжение Министерства обсуждению не подлежит! — повысил голос Уильямсон, легко перекрыв шум, глотка у него была луженая. — Предвосхищая вопросы: связаться с родителями можно, но все письма, входящие и исходящие, будут проходить тщательную проверку. Совятня заперта, камины блокированы, и попрошу не изыскивать альтернативных методов связи, нам и без ваших выходок проблем хватает!

— А где директор? — с места выкрикнул Поттер.

— Так, — сказал Уильямсон, — юноша, да-да, вы, со знаком «Не влезай, убьет» на лбу, встаньте! Имя?

— Гарри Поттер, — буркнул тот.

— Сэр, — с нажимом произнес аврор.

— Вам вовсе не обязательно называть меня «сэр»! — не выдержал тот.

— Вижу, тут всё очень запущено, — вздохнул Уильямсон и повернул голову. — Мерфи, после занятий прими этого юношу на отработку.

— Курс молодого бойца, сэр? — с готовностью спросил тот.

— Не-а, рано ему еще. Для начала пускай полы помоет, да как следует, а там видно будет.

— Принято, сэр.

— Позвольте, это мой студент, и… — приподнялась МакГонаггал, и аврор развернулся к ней.

— Если это ваш студент, мэм, почему он в таком возрасте не имеет никакого понятия о субординации и дисциплине? Ну и, — добавил он, — согласно Декрету об образовании за номером… дальше цитировать, или все всё помнят?

— Долорес!

— Что такое, Минерва? — невозмутимо спросила Марина Николаевна, глядя на красного от злости Поттера. — Мистер Уильямсон прав: ситуация сложная, поэтому временно придется поступиться правами и свободами отдельно взятых личностей. Никакого хаоса и анархии в своей школе я не допущу.

Большой зал притих.

— Да, поскольку меня грубо перебили, — добавил Уильямсон с хорошим чувством момента, — я не успел сказать, что профессор Дамблдор отстранен от должности по состоянию здоровья: он пострадал во время ночной атаки, и ранение не позволяет ему исполнять директорские обязанности.

— А кто… — начал Слагхорн, но Уильямсон, не слушая его, закончил:

— Поздравляю с назначением, директор Амбридж!

— Благодарю, — кивнула она и прошла к креслу в центре стола, походя перекрасив его в сдержанные слизеринские тона: малиновая обивка и позолоченные львиные лапы на подлокотниках ей никогда не нравились.