— Значит, тебе виднее, брат, — дождавшийся рассеивания летучего света Карвер катал в ладонях кусок снятого со свечи грязно-желтого воска, но почти на него не смотрел, во все глаза глядя на внезапно обретенного нового родича. — Но, как бы там ни было, отец пугал этим Кругом — и Гаррет и Бетани действительно боялись храмовников… Боятся до сих пор. Мать моя — Лиандра, урожденная Амелл. В отличие от отца, она часто говорила о прошлом — о том, какое видное положение занимала наша семья в городе Киркволл и о всей той роскоши, в которой она раньше жила. Бетани всегда слушала ее с удовольствием, а Гаррет — с интересом. Им… им нравились такие рассказы. Под их влиянием Гаррет и стал часто говаривать о том, что наше происхождение давало нам право надеяться на больше, чем то, что мы имели.

Собеседник переменил положение, всем видом показывая заинтересованность.

— Наша семья действительно так знатна?

— Была, — Карвер вытянул воск и снова смял его между ладоней. Дайлен поднял брови.

— Если, как ты утверждаешь, мать твоя происходила из знатной и богатой семьи, а отец был беден, да, к тому же, маг — каким образом…

— Мы тоже часто спрашивали их об этом, — новопосвященный Страж улыбнулся, и улыбка его была невеселой. — Это была… романтическая история. Они встретились случайно, но очень сильно полюбили друг друга. С рождения мать жила в роскоши и очень мало знала о жизни таких, как отец. Встреча с ним словно открыла для нее новый, неведомый раньше мир, — Карвер смущенно кашлянул. — Все это я знаю с ее слов. Когда она поняла, что ее родные никогда не согласятся на их союз, мать бежала с отцом в Ферелден. Мы все трое — Гаррет, а потом я и Бетани — родились уже там.

Огонь догоравшей свечи затрещал. Дайлен отвлекся, снимая оплывший воск.

— Бетани очень любила слушать историю родителей — опять и опять. Ее привлекали любовь, преодолевавшая все опасности и приносившая жертвы, а Гаррета больше интересовали почет и знатность Амеллов, — Карвер потер щеку. — Ну, и, конечно, золото… Мы всегда жили бедно. Отец и мать старались вовсю, но как только, казалось, жизнь начинала налаживаться, как нам вновь приходилось переезжать, часто — в спешке, теряя все, что было нажито.

Дайлену не пришлось изображать сочувствие — оно было искренним.

— Это случалось из-за твоих сестры и брата? Они… чем-то выдавали себя?

— Вам, магам, не нужно объяснять, верно? — юный Хоук скомкал свой воск, прокручивая его между пальцев. — Отец… чувствовал себя виновным за то, что они родились магами. Он все время занимался с ними, изо дня в день, даже в ущерб работе и благосостоянию семьи. Гаррет — старший, мы с Бетани родились следом. Если верить матери, когда отец узнал, что и Бетани также не суждено остаться в стороне от… от всех этих проблем, что преследуют магов, он едва не обезумел от чувства вины. И — проводил с ними долгие часы в то время, как мать билась по хозяйству. Он все обучал их — скрывать то, кем они родились, кем были. Но у них обоих дар магии проявился очень рано, и они то и дело показывали его вне дома. Наша жизнь была… очень непростой. Но, прости, наверное, тебе не интересно знать так много о делах нашей семьи.