— Что мыслишь ты себе?

Амелл усмехнулся тоже и, раскинув руки, помахал ими в воздухе.

— Научи меня тому, как оборачиваться, — попросил он. — Всю жизнь мечтал летать, как птица.

Миг Морриган стояла, глядя на него в безмолвном удивлении.

— Т-ты хочешь… — наконец, сумела выдавить она из себя, теряя привычное самообладание. — Не думала я услышать такую просьбу — и от мага Круга!

— Отчего? — искренне изумился Дайлен.

— Церковь воспитывает вас там. Магия, о какой ты просишь, в разряд запретных попадает. Должен плеваться ты и знаки защитные творить, а не просить об обучении.

— Я должен только Стражам. Они мне жизнь спасли. Всем прочим — никому, — Амелл повел рукой, и из-под его ладони выпорхнули с десяток огненных бабочек, распадавшихся в воздухе на лету. — Так что, берешь меня в ученики? Или вся твоя благодарность — только слова?

— Красиво сделал, — наблюдая полет последней искры, которой мысль повелевавшего стихиями мага придала такую форму, признала Морриган. — А птицу можешь?

Глаза Амелла обратились к огню. Миг или два ничего не происходило. Затем пламя костра причудливо изогнулось, словно расправляя два больших крыла. Из переплетавшихся огненных языков поднялась изящная голова птицы. Взмахнув огненными крыльями, птица взмыла ввысь и, сделав круг над костром, полетела в сторону недалекого озера, постепенно теряя огненное оперение с крыльев и хвоста.

— Творец ты, — после молчания признала Морриган. — Немногие так могут. Представить — да. Сделать — нет.

— Я научился такому, чтобы развлекать малолетнюю сестру, — пожав плечами, пояснил все же довольный похвалой Дайлен. — Пускал разных огненных зверей. На этом и попался храмовникам. Если бы не бабочки, им нипочем не догадаться, что я маг.

— Тогда тебе попроще будет, — Морриган тоже провела рукой над костром, но тот ответил ей лишь россыпью искр. — Представь то же, но к своему телу. И — отпусти магию. Знаю, получится у тебя. Давай, я покажу. Исполнять нужно, раз отплатить за жизнь пообещала я…

…Занимавшийся рассвет застал двух волков катавшимися в покрытой инеем траве. Время от времени один из них подскакивал на скользившие лапы и пытался броситься на другого, но даже неопытному стороннему наблюдателю было понятно, что звери не грызутся, а играют. Наконец, крупной черной самке удалось так удачно опрокинуть своего противника, что самец, взблескивая глазами, откатился далеко в сторону по мерзлой траве. Самка вскочила, и, подскальзываясь на разъезжавшихся лапах, бросилась куда-то одной ей известным путем.

Вскочивший самец издал харкающее рычание, и бросился следом. Попадавшиеся на дороге травы и ветви кустов стегали зверей по лбу, застили глаза и разлетались комья из-под взрывающих почву крепких когтей, а волки носились по облетевшей ореховой роще, оглашая окрестности рычанием, скулежом и азартными взвизгами.