Изуна пренебрежительно хмыкнул.

— Он не станет. Пожалеет и не захочет портить мне личное дело. Эти Сарутоби — рохли, что поделаешь? — он стрельнул глазами в сторону подруги. — Из тогдашних твоих противников один ведь был из их клана, кажется.

— Противников? — Саюри перестала размахивать ногами, позволила качелям плавно замедляться. — Ты о тех, кто попытался на меня наехать в первый день?

— Чего? — удивился Боруто и тут же встал в воинственную позу. — Кто-то пытался обидеть тебя, Саюри?!

— Ничего особенного, — откликнулась она. — Я преподала им урок — больше не сунутся. Да и Изуна тогда мне очень помог, — подруга покосилась на него, — морально, пока в засаде на ветке сидел.

— Заметила, значит? — протянул он.

— Твоё раздутое эго сквозь листья просвечивало.

Боруто залился смехом, и даже Изуна не сдержал улыбку, глядя на гордо вздёрнувшую носик Саюри, опять использующую колкие фразы отца. Приятное чувство теплилось в сердце, и Изуна, не удержавшись, сказал:

— Я очень надеюсь, что мы с вами, когда станем генинами, попадём в одну команду.

— Хей, дружище, мы же ещё только в Академию пошли! — воскликнул Боруто, но тут же подскочил к нему и, одной рукой обхватив за плечи, поднял на уровень груди сжатый кулак. — Но ничего, мы ещё докажем всем, что не хуже родителей, даттебаса!

— Я, вообще-то, говорил не об этом, тугодум, — фыркнул Изуна, отпихивая его. — Хотя в целом согласен. Превзойти родителей было бы круто.

— Ну, вам-то вряд ли что светит, — язвительно прокомментировала Саюри, соскакивая с качелей. — Ваши отцы — легенды мира шиноби.

— Ой, как будто тебе, мамкина химе, что-то светит! — обиделся Изуна. — Кеккей Генкай отца у тебя до сих пор не пробудился, а у Хинаты-сан самый сильный Бьякуган в клане…

— Превзойду! — запальчиво крикнула Саюри. — Вот увидите!

Изуна хотел было ответить, но за его спиной соткалась тень. Мальчик резко обернулся, запрокинув голову.

— Мм… здравствуйте, дядя Итачи.

— Здравствуй, Изуна-кун, — приветствовал его Итачи и кивнул в ответ на вежливые приветствия Боруто и Саюри.

Изуна прикусил изнутри щёку. Как и всегда, по лицу понять, о чём думает дядя, не представлялось возможным — эта его черта раздражала мальчика, прозорливого для своих лет и умеющего читать даже эмоции на каменном лице отца, и при этом заставляла в какой-то мере опасаться дядю. «Боятся обычно того, чего не понимают, — говорила мама. — Но стоит разобраться в причине — и страх отступает». И Изуна старался, честно, — вот только всё равно не понимал.

— Вы пришли встретить Шисуи? — полюбопытствовал он с самым невинным видом.