Ну вот, сейчас начнётся аттракцион — «Ответь на миллион вопросов, Гарри». Хорошо хоть, я только провожу её к родителям и отправлюсь по своим неотложным делам, не смогу присутствовать на празднике, а только вечером забрать её обратно в школу. Иначе меня вопросами растерзают, что она, что её предки.

— Умею, — нехотя признался я. — Но не могу.

— Это как? — не поняла она.

— Источник, Гермиона! Твоё магическое ядро, так же, как и у меня, растёт и в это время нестабильно. Трансгрессия в нашем возрасте опасна «расщепом» — магической травмой при аппарации, так что не проси меня научить. Только когда стабилизируется, я смогу показать тебе, как это происходит. Хотя, когда вечером я за тобой заеду, то попрошу Бэрри, ну, того моего домовика, чтобы перенёс нас обратно, и не придётся камином перемещаться, на протяжённые расстояния это совсем не так, как тебя Тампи ко мне переносила, — пояснил я.

— Постой! Ты не собираешься отмечать со мной? Но… но… Как же так? — она неверяще смотрела на меня.

Смотря через её плечо, я заметил, как на парковку въезжает темно–синий «Ягуар» Грейнджеров.

— Гермиона, у меня очень много дел и я очень постараюсь их закончить раньше и подъехать в Кроули к шести, а твоим родителям я обещал, что привезу тебя к ним на твой день рождения, и ещё…

Я отстегнул застёжку своей сумки и вытащил приготовленный для неё подарок — купленную у Дерринджера, патентованную, с роскошной инструкцией по применению и активации, сумку. Такую же, как у меня, только в женском исполнении, черного цвета и с обильной серебряной фурнитурой, сейчас запакованную в празднично оформленную коробку. Пока Гермиона не видела, как за её спиной из машины выходят её родители и с интересом вертела в руках запакованный подарок, я вытянул из отделения стазиса и встряхнул от капелек влаги букет белых роз.

— С днём рождения, красавица! — улыбнулся я замершей Гермионе, протянул букет, который она осторожно приняла и, наклонившись, легко поцеловал её в щёку.

Со стороны выглядело так, что я там прямо серьёзно с ней, по–взрослому целуюсь и краем глаза заметил, как отец Гермионы ускорил шаги и у него на лице появилось выражение гнева и решимости набить морду одному наглому волшебнику. Дополняла картину висящая у него на руке миссис Грейнджер, ехидно ухмыляющаяся, упирающаяся ногами и выразительно шепчущая губами: «Беги!»

— Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, здравствуйте, — поприветствовал я подходящих родителей, одновременно разворачивая к ним покрасневшую Гермиону.

— Ой! — воскликнула именинница. — Мама! Папка!