Вечером, против обыкновения, в подразделение заглянул капитан Фрай.

— Росс?

— Да, сэр?

— Сходите завтра в церковь на утреннюю службу.

— Слушаюсь, сэр. Разрешите задать вопрос, сэр капитан?

— Да, рядовой.

— Сэр, у меня есть определенные ограничения на таинство исповеди. Как мне решить этот вопрос с капелланом?

Что-то мне выражение твоего лица, капитан, не нравится. Уж не ты ли закинул мыслишку святому отцу о сложном подчиненном?

— Изложите их капеллану, Росс.

— Слушаюсь, сэр.

Кивнув, Фрай уходит. Точно, участвовал, гаденыш. Вот кого я бы пристрелил не задумываясь.

Утро. Вместо ремонта автотренажера сижу на скамейке и с преданно-внимательным видом пропускаю мимо ушей тягомотину на английском. Церковь чистенькая, аккуратная, неплохие витражи, качественно выполненные религиозные символы. Вот и завершение. Дружно встаем, готовлюсь к выходу…

— Рядовой, задержитесь, пожалуйста.

— Слушаюсь, сэр.

«А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Хреново.

Дождавшись, пока выйдет последний солдат, капеллан поворачивается ко мне. Высокий, тонкое породистое лицо, внимательные серые глаза. Очень внимательные.

— Росс, вы не хотите исповедаться?

— Сэр капеллан, мы можем поговорить там, где нам никто не помешает? Но не в исповедальне, сэр.

— Хорошо, Росс, идите за мной.