— Не скажу… — едва слышно прошептала птерингица.

— Он к южному лесу Цитадели пошел, — донесся тонкий клокочущий голосок слева.

Лотер покосился в сторону. Обладательницей голоска оказалась совсем юная жена, перья еще блестят, глаза чистые, сама стройная, еще не успела раздобреть от постоянного высиживания. Старшая жена метнула на нее яростный взгляд, но молодая ответила ей с вызовом.

Полузверь покривился, ему меньше всего сейчас интересны бабские склоки птеринговых жен.

— А ну-ка сдвинься, — приказал он старшей жене.

— Зачем это? — тревожно спросила она.

— Подстраховаться хочу, — отозвался полузверь зло. — Сдвигайся, говорю. Иначе сам сдвину.

Он грозно посмотрел на птерингицу. Та нехотя, но все же пыхтя и сопя, как поросенок, а вовсе не изящная птица, отодвинулась к краю.

Перед Лотером возникло чистенькое, едва не сверкающее яйцо размером с кошку.

— Давно высиживаешь? — спросил он.

— Скоро вылупится, — отозвалась старшая жена нервно.

— Вот и чудненько, — сказал ворг и подхватил яйцо.

Едва он это сделал, платформу заполнил разномастный гвалт. Жены птеринга голосили наперебой, галдели, причитали и кричали. Держа яйцо подмышкой, Лотер метнулся к лестнице, старшая жена прокричала дурным голосом:

— Не погуби!

Ворг бросил в ответ, уже спускаясь:

— Это от вашего муженька зависеть будет.

Под всхлипы и рыдания он слез с платформы и помчался на юг цитадели. Там гномы трудились над новой таверной или чем-то очень похожим на нее. Когда пробегал мимо, рубаки даже перестали махать кувалдами, один крикнул остальным:

— У них там что, сегодня празднество какое? Пернатый туда, зверобаба туда. Теперь этот полузверь.

— Ежели так, чего мы тут молотками машем? — отозвался другой. — Надо тоже ну, это… Идти праздновать.

— С воргами? — изумился первый гном. — Лучше я молотом помахаю.