— Можете жаловаться, — с издёвкой в голосе сказал комиссар. — Я с удовольствием рассмотрю вашу жалобу.

— Нет, господин комиссар, — ответил я всё так же стоя по стойке «смирно». — Чтобы обойти вас и не дать замять это дело, я подам жалобу по прибытии на новое место службы, тамошнему комиссару.

Комиссар с полковником переглянулись. Они понимали, что я прав, но самолюбие не позволяло им отступить. Комиссар сощурил глаза, слегка подавшись ко мне, и сказал:

— А вот есть за что. При обращении к офицеру солдат должен говорить «никак нет». А вы только что сказали просто «нет». Это вполне можно истолковать как нарушение субординации. А за это полагается десять судок ареста с содержанием на гауптвахте.

— Всё равно здесь не могут меня арестовать, — ответил я. — Арест может наложить только мой прямой начальник, а все мои прямые начальники находятся в двести пятом пехотном полку на планете Дальняя.

Комиссар и полковник снова переглянулись.

— И кто же так хорошо вас провентилировал? — спросил комиссар.

— Бабушка, — не моргнув глазом ответил я.

— Я тебе не бабушка! — рявкнул полковник. — Я тебе пока ещё не пустое место тут сижу! Арестовать его нельзя. Думаешь, я законов не знаю? Да я их не только знаю! Я их ещё и читал, как свои пять пальцев!

Командир помолчал, тяжело дыша, как после стометровки, а потом поднёс руку с коммуникатором к губам и произнёс:

— Начальник штаба. Подготовить представление командиру двести пятого пехотного полка на арест рядового Москалёва. На десять суток. За нарушение субординации.

Комиссар одобрительно покивал, а командир полка, победно глянув на меня, добавил:

— Так-то. Свою службу в двести пятом полку начнёте с десятидневной отсидки. Сидоров! — скомандовал он. — Этого обалдуя доставить в казарму и до утра не спускать с него глаз. Всё. Идите.

Мы с Сидоровым отдали честь и вышли из кабинета. Всю дорогу до казармы он молча улыбался, время от времени поглядывая на меня. Я ещё раз поблагодарил его за совет. Когда мы пришли в казарму, он отправил меня в расположение, а сам уселся за столом в командирском кабинете и принялся заполнять пустые журналы учёта боевой подготовки. Шестая рота, как и весь полк, готовилась принять новых новобранцев.

Стоило мне войти в расположение, как Васян, валяющийся на заправленной кровати рядом с Ерохой, огласил казарму приветственным криком:

— Во! А чего это так быстро?

— Не рад меня видеть? — спросил я, укладываясь на свою кровать и свешивая вниз ноги, чтобы не испачкать ботинками одеяло.

— Это на гауптвахте, наверное, не рады были тебя видеть, раз ты снова в казарме, — отшутился Васян.