возвращаться из Парижа, не прикупив дюжины нарядов. С ручной кладью на плече, спокойно, без очереди

я прошел паспортный контроль.

И вот уже покидаю здание аэропорта Логан. Закурив у входа, неспешным шагом я направился в

сторону парковки, где меня ждал «Харлей».

Мчась по дороге, я поймал себя на мысли, что после визита в Россию стал гораздо выше ценить

казавшуюся само собой разумеющейся чистоту города и качество асфальта.

Я сразу направился к отелю «W Boston», в котором еще перед отлетом оплатил на неделю вперед

свой номер.

Вечером должны были подъехать Джим и Том. Пришло время решить, как нам искать официальные,

не вызывающие подозрения точки соприкосновения в повседневной жизни. Все это время я мог звонить им

только с уличных телефонов-автоматов, каждый раз опасаясь прослушки. Я нестерпимо скучал по Анжелике;

моему внуку Тиму было почти три года, а я его ни разу не держал на руках. Меня тяготила вынужденная

изолированность от близких людей, и сегодня необходимо было просчитать все ходы наперед, чтобы

разрушить невидимую стену, разделяющую нас.

Я уже успел принять душ и проглотить доставленный в номер ужин, когда в дверь постучали. На

пороге стоял Том. На нем была рубашка в тэтэсоловскую клетку, джинсы и черные ботинки. Он, как всегда,

скалился словно ненормальный. Не рассмеяться в ответ было просто невозможно. Долговязый седой старик

с мальчишеским задором в глазах – это, скажу я вам, редкий экземпляр. По крайней мере, таких, как Том, я

больше не встречал. Мы обнялись. Он прошел и по-хозяйски развалился в кресле, вытянув перед собой

длинные худые ноги.