Заврик навел на дипломата держатель для безмоментного инструмента, Пейпиво бережно ощупал его плечо, локоть, запястье, соболезнующе поцыкал языком. Ощупал другую руку и осторожно, стараясь не причинить боль, завернул ее за спину.

— Под угрозой оружия и под давлением силы я подчиняюсь — заявил дипломат.

— Так и запишем. — Заврик разрезал на нем наручники, ножные кандалы, железный пояс и ошейник. Поширкал надфилем по зеркально–гладким срезам — ни к чему сомаганцам видеть следы применения высоких технологий.

— А теперь идем.

Часовой в коридоре в упор смотрел на них. Дипломат замер. «А, фигня!» — Заврик провел пальцем у часового перед носом. Зрачки того остались неподвижными, выражение лица не изменилось. Пейпиво снял с часового каску, сдул с нее воображаемые пылинки, потер рукавом и водрузил обратно тому на голову. Обернулся к дипломату:

— Понял? Мы их на полчаса, малой мощностью. Раздуплятся, ничего помнить не будут.

Дежурный у пульта все еще был в обмороке.

— Заврик, — попросил Кусака — бахни и по нему. Вдруг ему не совсем крышу свернуло, так зачем ему такие воспоминания…

Верхний проем вентиляционной шахты был уже близко, виднелись звезды. Смутно доносился шум суматохи, метались лучи прожекторов — неисправность сигнализации уже обнаружили. Дипломат насторожился. «Не бойся. — обернулся к нему лезший первым Заврик — Мы коробку к самой кромке зачалили.»

Заврик долез до верха — и пропал в чистом небе. Потом из чистого неба высунулись, как обрезанные, две когтистые чешуйчатые лапы и жуткая харя с глазами–стебельками: «Давайте его!» Пейпиво подсадил, Заврик подхватил подмышками, втянул дипломата в корабль. Пейпиво и Кусака влезли следом, люк задраили, отчалились. Скаут по воздействием легкого ветерка начал дрейфовать над головами мечущихся по тюремному двору охранников.

Дипломат озирался в рубке с полным недоумением. «Скоро поймешь — сказал ему Заврик. — Только нам надо сначала показать тебе кое–что, чтоб ты был морально готов.»

Пейпиво плюхнулся в пилотское кресло: «По местам, уроды!», любовно положил пальцы на клавиши:

— Ну, все! Х… тебе, Великий Сомаган!

— Слава Бунубадаму. — серьезно добавил Заврик, и тюрьма, напоминавшая развороченный муравейник, исчезла далеко внизу.

XV

Облачность мазнула жемчужно–серым по экранам и пропала, синева неба налилась глубиной и перешла в фиолетовый, прорезались звезды, заблистали вовсю на угольно–черном небе — скаут вышел на орбиту.

— Вот она, твоя Гасо. — указал рукой на экран Пейпиво — Нравится? Кабы не Бунубадам, чистый рай, уж поверь нам. Такие попадаются — раз–два, и обчелся.