– В судьи бы его, – предложила Айрин. – Такому и прецедентное право не понадобится.

– Займитесь, пристройте. Только пусть он мне не мешает работать. У нас-то нет этой его интуиции, нам нужна информация.

– А ты можешь получить информацию, подергав за магические ниточки? – усомнился я. – Типа, обратившись к какой-то вселенской этой, как ее… синекдохе? К высшим силам? К межмировому гуглю?

Кажется, перестарался. Взгляд эльфа опять вернулся к прежней, жалостливо-брезгливой форме. Ну, что тут сказать? Чем мы богаты, тем вы и рады.

– Если бы существовал глобальный информаторий со всеми ответами, – процедил эльф столь вкрадчиво, что стало ясно – сейчас опустит до самой Австралии. – То… я бы хотел быть изощренно-саркастичным, но вряд ли вы воспримете. Про закон неубывания энтропии слышали? Из него прямо вытекает невозможность существования абсолютно или хотя бы приемлемо достоверного узла хранения данных. Есть даже теорема, по которой при пополнении информатория на N процентов доля дезинформации в нем прирастает на N+X. Всегда найдется тот, кто внесет в него заведомо или латентно ложные сведения, не говоря уже о субъективности оценки истинности. Короче, тебе надлежит чувствовать себя глупцом и сильно этого стыдиться.

– Глупцом – сколько угодно, стыдиться – не согласен. Привычные мы. И ты не объяснил, откуда и кто должен поставлять тебе сведения.

– Ох. Ну хорошо, я использую фразу из вашего языка, эквивалентную по назначению, хотя и упоминающую совершенно другой технологический процесс: лабораторный анализ.

Удивил.

– То есть ты можешь провести лабораторный анализ этой… штуки, не подходя к ней вплотную и без, гкхм, собственно лаборатории?

– Не могу! – Фирзаил исступленно потряс кулачками. – Не могу без лаборатории! Моя лаборатория – это не колбы и пробирки, а последовательность операций на многократно помянутом магическом Плетении! Подойду ближе, чтобы волокна отзывались интенсивнее – смогу что-то узнать. Если подойти не дадите, ничего не узнаю. С того места я даже не смог понять, живое ли оно.

– В смысле, не прячется ли там что-то живое? – уточнил педантичный Мик.

– Да, или нет, или не живое ли оно само.

– Чувак, оно туман.

– И что? Если у него нет ярко выраженной, как вы любите, жопы, оно уже не может быть живым?

Мик задумался, уязвленно засопел и наконец жахнул впечатлившим даже меня фейлом:

– Жизнь есть способ существования белковых тел. А не облаков всяких.

Фирзаила подобное откровение шарахнуло словно кирпичом. Он качнулся, и старина Редфилд услужливо придержал его одним пальцем, не давая опрокинуться.