— Тогда продолжим. Это одна из причин того, что он спас мешок с яйцами. Вторая — это чувства, которые он испытывал к паучихе.

— Это метафора.

— Верно. Это метафора человеческого поведения. Любви.

— Да.

— Уилбур любил Шарлотту. Так же как Шарлотта любила Уилбура.

— Я понимаю, Ричард.

Сильвер на мгновение закрыл глаза. Сегодня даже эти самые приятные моменты не доставляли ему удовольствия. С вопросом придется подождать.

— Я должен завершить сеанс, Лиза.

— Наш диалог продолжался только пять минут двадцать секунд.

— Я знаю. У меня есть кое-какие дела. Так что закончим, когда я дойду до конца двадцать первой главы.

— Хорошо, Ричард. Спасибо за беседу.

— И тебе спасибо. Лиза.

Сильвер взял «Паутину Шарлотты», нашел страницу с загнутым углом и начал читать:

«На следующий день, когда разбирали колесо обозрения, грузили лошадей в фургоны и хозяева аттракционов укладывали свои балаганы и разъезжались на машинах с прицепами, Шарлотта умерла. Ярмарка обезлюдела, навесы и лотки стояли пустыми и заброшенными. Все поле было усыпано бутылками и мусором; но никто из посетителей не знал, какую важную роль сыграла во всем серая паучиха, и в последний час рядом с ней не было никого…»[24]

43

43

Лэш оказался в том же самом зале для совещаний, но на этот раз он сидел на единственном стуле по одну сторону стола, глядя в объектив видеокамеры и на окружающие его мрачные лица. Эдвин Мочли занял место посередине, но сегодня слева от него сидела не Тара Стэплтон, а доктор Аликто в зеленом хирургическом халате. Перехватив взгляд Лэша, он с вежливой улыбкой наклонил голову.

Директор посмотрел на лежащие перед ним бумаги, потом на Лэша.