Прекрасно понимая, что в дверь вот-вот может нетерпеливо постучать желающий облегчиться, Младший соскользнул с подоконника.

Недди, одетый для работы, но не для похорон, привалился к стене, свесив голову на грудь. Бледные руки лежали на полу, словно он хотел сыграть марш на плитках.

Младший выволок музыканта из зазора между раковиной и унитазом.

— Тощий, бледный, болтливый маменькин сынок, — прошипел он, все ещё злясь на Недди. Он бы с удовольствием засунул голову пианиста в унитаз и потоптался на ней. Топтался бы и смывал водой вываливающиеся мозги.

Но чтобы обратить злость на пользу себе, ею надо управлять, учил Зедд в своём наиболее поэтическом бестселлере: «Прелесть ярости: управляй своей злостью и побеждай». Положение Младшего определённо не улучшилось, если бы пришлось вызывать сантехников, чтобы выковыривать музыканта из канализационных труб.

От этой мысли Младший рассмеялся. К сожалению, смешок вышел очень уж визгливым и дрожащим и только напугал его.

Управляя своей прелестной яростью, Младший положил труп на подоконник, а потом, головой вперёд, столкнул в проулок. Туман поглотил глухой звук удара тела о землю.

Младший последовал за трупом. Спрыгивая с подоконника, ему удалось не наступить на тело.

Никто не спросил, что тут происходит, никто не обвинил Младшего в убийстве. В затянутом туманом проулке он был наедине с трупом, но, конечно же, в любой момент туда мог забрести кто угодно.

Кого-то другого, возможно, пришлось бы волочить по земле, но Недди весил совсем ничего. Младший легко поднял тело и перекинул через плечо.

Несколько больших контейнеров для мусора стояли неподалёку, проступая сквозь туман, зловещие, как кладбищенские саркофаги, каждый из них мог принять пианиста в своё чрево.

Волновало Младшего только одно: Недди могли обнаружить в контейнере в проулке, а не на свалке, где ему было самое место. А потому следовало оттащить его подальше от тех контейнеров, которыми пользовалась галерея. Если копы не свяжут Недди с «Галереей Гринбаум», они тем более не смогут связать его с Младшим.

Согнувшись, как обезьяна, Младший потащил музыканта вдоль проулка. Первоначальную брусчатку залили асфальтом, но кое-где покрытие потрескалось и выкрошилось, отчего Младший то и дело спотыкался и чуть не падал. Только злость позволяла ему сохранять равновесие и выходить победителем в сражении с дорогой, пока он не нашёл мусорный контейнер, достаточно далеко отстоящий от галереи.

Этот контейнер, помятый, тронутый ржавчиной, покрытый капельками конденсата, размером превосходил многие другие. Крышка состояла из двух половинок, которые кто-то предусмотрительно поднял.