И еще запах…

Хильда пыталась мне помочь, действительно пыталась. Она сказала, что нам надо «отметить это событие», вроде того, как это делали первобытные люди, как будто это что-то важное, а не просто этакая гадость, ни с того ни с сего свалившаяся вдруг на тебя.

И мы решили убрать Пинки, мою игрушечную собаку, с которой я спала с трех лет. Пинки совсем лысый, он плохо гнется, и вата внутри его немного сбилась в комки после того, как он по ошибке побывал в стиральной машине, и ни за что не скажешь, что когда-то, новый, он был мягким и плюшевым, да к тому же еще и розовым.

Когда в последний раз, еще перед летом, ко мне заходила моя подруга Джерри-Энн, то, увидев Пинки у меня на подушке, она хотя ничего и не сказала, но я уверена, что Джерри-Энн посчитала это ребячеством. Так что я уже давненько подумывала о том, чтобы расстаться с Пинки.

Мы с Хильдой сделали для него отличную коробку, выложили красивыми тряпочками, оставшимися от ее занятий на курсах лоскутного шитья, и я вслух поблагодарила его за то, что он был моим другом столько лет, и мы убрали его в чулан, на самую верхнюю полку.

Я чувствовала себя ужасно, но, если Джерри-Энн решит, что я слишком маленькая, чтобы со мной водиться, это может кончиться тем, что я останусь и вовсе без друзей. Когда ты не слишком-то популярна и те времена, когда ты была тощей и быстрой и все хотели, чтобы ты была в их команде, безвозвратно прошли, приходится об этом задумываться.

Хильда и папа велели мне идти на следующее утро в школу, чтобы никто не подумал, что я испугалась Билли Линдена (хотя так оно и было) или что я позволю ему издеваться надо мной, потому что он такой придурок.

Все исподтишка насмешливо поглядывали на меня и перешептывались, и я была уверена, что это из-за того, что они видят, какая у меня смешная походка из-за этой прокладки между ног, и потому, что они унюхали запах всего того, чего, насколько я знала, еще не происходило ни с кем в нашем восьмом «А». Точно так же как никому больше во всем классе, кроме меня, на самом деле нечего было класть в их дурацкие детские лифчики, вот уж спасибо.

Как бы там ни было, я держалась в стороне от всех, насколько могла, и не разговаривала даже с Джерри-Энн, потому что боялась, что она спросит, почему я так смешно хожу и плохо пахну.

Билли Линден избегал меня, как и все остальные, за исключением того раза, когда один из его придурковатых дружков нарочно толкнул меня и я налетела на Билли в очереди в столовую. Билли обернулся и заорал, да еще так громко:

— Эй, Сиськи, с каких это пор ты стала краситься черно-синими тенями?