— Ну, это, конечно, фургон, — сказал Стюарт. — Люди из фургона.
— Какого фургона?
— Черного фургона, что выехал из гаража.
— В сообщениях ничего не говорится о фургоне.
— Ах ты, чтоб тебя! — промурлыкала Летиция уголком рта. — Будь любезен, исчезни.
Коллинз, продолжая обдумывать фургон, исчез.
— Ах вы, британцы, — сказала Летиция, — занялся бы лучше делом.
Крохотная мыслишка (не нужно было упоминать про фургон: нарушение контракта) съежилась у него в мозгу. Другие мысли занимали все больше места, были более важными.
— Эй, — завопил Пец, — Бархатная Вульва, даешь по полной!
Один из его пистолетов, тот, что поменьше, выстрелил, проделав в стене дыру размером с большой палец. Все засмеялись.
Стюарт принес свои извинения.
X
Из «Песен» Диего
Если я мог превращаться, значит, другие тоже могут. Я не слишком удивился, узнав, что я не один такой. Древние предания откуда-то же взялись. Но то, что сказал Хендрик насчет проклятия, сильно меня встревожило. Я понял, что не знаю, кто я и что я. Но опять-таки, кто из нас может сказать, что до конца понимает все?
Лет, может, через десяток мои пути пересеклись с караваном. Он вез груз женщин: невесты, заказанные по почте для шахтеров Калифорнии, оплаченные вперед утробы, которые должны были принести богатый урожай детишек-англосов. Многие были из далеких уголков Европы. Ирландки, немки, датчанки, венгерки. Даже цыганки. По-английски говорили единицы, не говоря уж об испанском.
Некоторое время я ехал вместе с начальником каравана. Дорога была тяжелая, через пустыню, обжигающе горячую днем и холодную ночью. Были и болезни, и трудности, и лишения, и несчастные случаи. По прошествии месяца я заметил, что лицо одного из погонщиков начало светиться все ярче и ярче. Он пристрастился, как он сам говорил, «дырявить» невест. Если бы начальник каравана не повесил его, я бы его убил.
Среди невест ехала девушка из Сербии, которая одновременно была Кошкой, большой Кошкой. Едва увидев ее, я знал, что она может превращаться. Ее месячный цикл и мой не совпадали, так что Лис никогда не встречался с Кошкой. За свою многовековую жизнь Милена выучила языки; именно это выделяло ее из всех, а не способность превращаться. Она была переводчиком между женщинами и караванной обслугой, и теми, с кем нам случалось встретиться, тоже.
Я спросил Милену, что Хендрик имел в виду, говоря о моем