Это были пчелы. Рой пчел Хью вылетел из давки, и теперь они лезли Каулу в глаза и нещадно их жалили. Он взревел, в очередной раз сотрясая всю гору, и имбрины и странные люди упали на землю. Образованный их телами шар рассыпался. Слава Богу, он не успел их раздавить.

Мисс Сапсан, оставаясь в теле птицы, хлопала крыльями и кричала, побуждая всех подниматься на ноги и подталкивая их к выходу. Бегите! Бегите! Скорее!

Затем она взмыла и ринулась на Каула. Он разогнал пчел и снова развел руки, готовясь скомкать всех одновременно, а затем раздавить о стену. Прежде чем он успел это сделать, мисс Сапсан упала ему на лицо, распарывая его когтями. Он сбил ее с такой силой, что она пролетела через всю комнату, ударилась о стену, упала и замерла без движения.

Когда он обернулся, чтобы разделаться с остальными, они уже почти скрылись в коридоре. Каул протянул руку с раскрытой ладонью в их сторону, сжал пальцы и потянул кулак к себе. Но, видимо, они уже покинули зону, на которую распространялись его возможности телекинеза. Взревев в бессильной ярости, он бросился за ними, затем упал на живот и попытался вползти в тоннель. Ему удалось в него втиснуться, но это стоило больших усилий.

Только теперь я увидел Бентама. Прячась от брата, он упал в желоб с водой, а теперь выбрался из него, вымокший до нитки, но в остальном целый и невредимый. Он согнулся вдвое, и я не видел, что он делает.

Мне казалось, что я медленно возвращаюсь к жизни. Боль в груди стихала. Я попытался в виде эксперимента пошевелить руками и обнаружил, что мне это удается. Я провел ладонями по своему телу и прижал их к груди, ожидая обнаружить пару отверстий и много крови. Но я был сухим. Вместо отверстий мои пальцы нащупали кусочек металла, плоский, как монета. Зажав его в ладони, я поднес находку к глазам, чтобы разглядеть, что это такое.

Это была пуля. Она не пронзила мое тело. Я не умирал. Пуля запуталась в шарфе.

В шарфе, который связал для меня Гораций.

Каким-то образом он знал, что это произойдет, и связал мне этот шарф из шерсти странных овец. Благослови его Боже…

Я заметил какую-то вспышку и приподнял голову, что стоило мне неимоверных усилий. Глаза Бентама пылали, и из его глазниц били лучи раскаленного белого света. Он уронил что-то на пол, и я услышал звон стекла.

Он принял флакон амброзии.

Собравшись с силами, я повернулся на бок, свернулся калачиком и попытался сесть. Бентам спешил вдоль стены, глядя на сосуды в нишах и внимательно осматривая каждый из них. Казалось, он их видит.

И тут я понял, что он сделал. Что он принял. Все эти годы он хранил украденную душу моего дедушки и использовал ее только сейчас.