Сьюзен отвернулась от матери и посмотрела в сторону дома. Ее внезапно поразила мысль, что еще несколько недель назад, вспоминая о брате, она испытывала только смятение и замешательство, а теперь пробирается сквозь кусты по скользкому мху с оружием в руках, а брат рискует жизнью в надежде, что она сумеет склонить чашу весов в его пользу. Сьюзен закусила губу и двинулась вперед.

Диана последовала за дочерью, продираясь сквозь ветки. Ей вдруг подумалось, что Сьюзи никогда не была так хороша, как сейчас. Ветка больно хлестнула ее по лицу, она присела, шепотом выругалась и снова устремилась вперед.

Так они двигались в обход дома, укрываясь за деревьями и кустами, упорно и неуклонно, надеясь, что их маневр остался незамеченным.

Джеффри сидел на краешке роскошного дивана, обитого темной кожей, в гостиной отцовского дома, где по стенам висели дорогие картины модернистов с их буйством красок, рядом с полотнами в духе Фредерика Ремингтона[116] — портретами ковбоев, индейцев и первых поселенцев на фоне традиционных фургонов. Романтические, стилизованные персонажи. Гостиная была просторная, с высоким потолком, вообще было множество произведений искусства. Джеффри отметил индийские вазы и кубки, медные, украшенные искусной чеканкой лампы с абажурами, на полу старинные ковры, сотканные индейцами навахи. На стеклянном кофейном столике лежали большой альбом Джорджии О’Киф[117] и чучело свернувшейся гремучей змеи с открытой пастью и страшными зубами. Это было жилье богатого человека, и хотя в нем царило некоторое смешение стилей, все-таки чувствовалось, что здесь живут люди образованные, с тонким вкусом. Это не тот дом, подумалось Джеффри, где увидишь дешевую репродукцию.

Отец устроился в обитом кожей кресле напротив, сложив у ног пуленепробиваемый жилет Джеффри, его автомат и пистолет. Кэрил Энн Куртен стояла за спиной мужа, положив одну руку ему на плечо, а в другой все еще сжимая небольшой пистолет с глушителем, калибра не то 0,22, не то 0,25 дюйма. Оружие убийцы, способное отправить человека на тот свет почти беззвучно, с едва слышным хлопком. Отец и его жена были одеты в черное: отец — в джинсы и кашемировый свитер с высоким воротом, Кэрил Энн — в облегающие лосины со штрипками и шерстяной свитер ручной вязки. По виду и манере держаться отец казался намного моложе своих лет. Подтянутая спортивная внешность, в которой было что-то кошачье, говорила, что он по-прежнему находится в отличной форме. Гладкая кожа упруго обтекала рельефные мускулы. За кажущейся вялостью его движений, несомненно, скрывались большая физическая сила и способность к стремительным действиям. Он пошевелил ногой сложенный перед ним арсенал и посмотрел на него с отвращением: