— Что случилось? — спросил Алан Маркович, разгребая землю вокруг меня. — Как ты здесь? Почему?

Высвободив руки, я уже сам выкапывался, мне больше не требовалась помощь.

— Кончилось действие таблетки, а я не успел вовремя выйти наружу.

Дождь закончился так быстро, что я не успел даже намокнуть. Только теперь я разозлился по-настоящему. Нога, поврежденная клювом сумасшедшей птицы, просто горела. В раздражении я ткнул здоровой ногой в деревянную крышку люка. Алан Маркович смотрел на меня, как мне показалось, с удивлением.

— Спасибо! — сказал я. — Если бы не вы, задохнулся бы…

V

V

Проводив его глазами, я какое-то время стоял еще над отброшенным люком, смотрел в яму. Если все, что рассказал Алан Маркович, верно, то, конечно, нужно бы поспешить. Если не обезвредить роботов в бункере, в ближайшие часы появятся новые крепы.

Крепы! От этого слова меня почему-то передернуло. Вероятно, крепы теперь ассоциировались еще и с этими странными птицами.

Я пытался увидеть дно ямы, рассмотреть, что там внутри, но ничего не видел. Впервые за много лет я был совершенно слеп к мертвым. Половина мира исчезла для меня. Я не мог ни видеть, ни слышать их, тогда как знал: они-то прекрасно и видят, и слышат меня.

Ночной лес вокруг, тишина, сверкающие в лунном свете капли на ветках и кустах, сыроватый горький воздух — все это привело мои чувства в порядок, и, выбравшись на опушку, я больше не сомневался.

«Конечно, нужно было сразу идти, когда этот в треухе сказал. Чего я вылез? Нога бы целее была. Ведь еще чуть-чуть, и задохнулся бы, заживо погребенный в партизанском штабе. Таблетку бы теперь… Цветок!»

Луна была полной, и я легко сориентировался на местности. Неплохая все-таки у них партизанская карта — с одного взгляда запомнил. Даже какая-то бодрость появилась — шаг ускорил, но меня не оставляло ощущение, что я-то слеп, а вот Алан Маркович видит. У него, я точно знал, не было ни луковицы, ни лепестка, у него не было таблеток, но он видел, а я нет. Неужели его вера сильнее моей? Неужели я настолько слаб, что, не проглотив розовую таблеточку, сразу теряю все то невидимое, к чему привык и что люблю.

Вдали что-то треснуло, вспыхнула над полем желтая осветительная ракета. Разлетелись моментальные тени, чернота на мгновение рухнула. Ракета с шипением погасла. Налетел ветерок. Ощутив острый приступ страха, я ускорил шаг. Вокруг должно быть полно мертвецов, агрессивных мертвецов, мертвецов, задача которых — не пропустить меня в бункер. Слепой среди зрячих — таким я себя ощущал, — я бегом пересек поле. Один раз, зацепившись ногой, упал, вскочил, лихорадочно огляделся и снова побежал. Мне казалось, если остановиться — удушат тут же; мне казалось, что я чувствую их скользкие легкие руки на своем горле, их множественное зловонное дыхание, уколы в спину, в грудь, удары под коленные чашечки. Но может быть, это были лишь прикосновения краткого дождя, может быть, кололо просто на нервной почве.