— Вы находились в состоянии медикаментозной комы, то есть без сознания, чуть более двух недель.

Две недели? Коннору, привыкшему отмерять жизнь по дням, этот срок кажется чуть ли не вечностью. А Риса? Что с Рисой?

— Там была девушка, — говорит он. — На крыше Лавки, в смысле медицинского блока. Кто-нибудь знает, что случилось с ней?

Понять что-либо по выражению лица медсестры невозможно.

— Это все может подождать, — заявляет она.

— Но…

— Никаких «но». Сейчас ваше дело — поправляться, и я должна сказать, что вы идете к выздоровлению семимильными шагами, мистер Муллард.

Сначала Коннор решает, что просто ослышался.

— Прошу прощения? — переспрашивает он, ерзая от неловкости.

Медсестра, решив, что ему неудобно, подходит и взбивает подушки.

— Вам нужно отдыхать, мистер Муллард. Мы обо всем позаботимся.

Услышав неизвестную ему фамилию снова, Коннор решает, что его все-таки успели разобрать. Точно. Его разобрали, но мозг по каким-то причинам остался целым и попал в голову другого человека. Потом, немного подумав, он решает, что этого не может быть. Голос не изменился, и, проведя языком по зубам изнутри, Коннор понимает, что и зубы все те же.

— Меня зовут Коннор, — говорит он медсестре. — Коннор Лэсситер.

В ответном взгляде медсестры доброта смешивается с решимостью и расчетливостью, что странно и даже неприятно.

— Видите ли, — говорит она, — получилось так, что на пепелище был найден документ, на котором была фотография, но после катастрофы она оказалась практически уничтожена. Документ принадлежал девятнадцатилетнему охраннику по имени Элвис Муллард. В суматохе после взрыва точно идентифицировать всех пострадавших было невозможно, и многие из нас решили, что будет обидно, если документ придется выбросить, не правда ли?

Медсестра наклоняется и приподнимает изголовье кровати таким образом, чтобы Коннор мог находиться в полулежачем положении.

— Так скажите-ка мне, — снова обращается она к Коннору, закончив манипуляции, — как вас зовут?

Коннор уже не возражает, он все понял. Вздохнув, он закрывает здоровый глаз и снова открывает его.

— А второе имя у меня есть?

— Роберт, — отвечает медсестра, сверившись с висящей в ногах кровати диаграммой.