Прямо напротив того места, где он оставил Мираколину, стоит патрульный автомобиль, в нем сидит инспектор и что-то говорит в свою рацию. Едва инспектор отворачивается, Лев стремительно стремглав бежит за машину и шарит в сухих кустах.

Девочка исчезла.

Лев вздыхает с облегчением и спешит обратно к фургону. Вытащив оттуда Нельсона, он оставляет его в придорожной канаве, а сам садится за руль и уезжает. Новоиспеченный водитель изо всех сил старается удержать фургон на дороге: узкое двухполосное шоссе – это вам не бескрайняя пустыня. «Глупо, – думает мальчик, – после всего, что случилось, погибнуть в автокатастрофе, потому что я не умею водить!» И Лев благодарит Бога, что шоссе прямое, как стрела.

Впервые за всю жизнь ему удается свершить невозможное, и хотя он, скорее всего, никогда больше не увидит Мираколину (упрямая девчонка возьмет и принесет себя в жертву), Лев утешается мыслью, что сделал для ее спасения все, что мог.

«Храни тебя Бог, Мираколина», – шепчет он. Лев не знает, что мальчик-привратник заботился лишь о собственном спасении. Он не знает, что Мираколина, по-прежнему спящая глубоким сном, лежала в нескольких метрах от места, где он ее искал…

…потому что Льву не пришло в голову заглянуть на заднее сиденье инспекторского автомобиля.

72 Старки

72

Старки

– Ну, Старки, и что нам теперь делать?

– Если ты еще хотя бы раз пристанешь ко мне с дурацкими вопросами, я тебе башку оторву!

Разъяренная Бэм уходит.

– Мы, по крайней мере, убрались оттуда! – вопит Старки ей вслед. – Может, мы вообще единственные спаслись.

Правда, что толку, если они разобьются?

Ребята группами сидят на голом полу салона; некоторые плачут от пережитых потрясений и скорби по утраченным друзьям.

– А ну подобрать сопли! – гаркает на них Старки. – Мы подкидыши! Подкидыши не ревут! – Он вытягивает свою измочаленную руку, которая уже и на руку-то не похожа – так вспухла и почернела. – Видали? Я же не скулю!

Эта боевая рана, понимает он вдруг, уже стала символом его силы и залогом уважения со стороны соратников. Всхлипы утихают, но не прекращаются. Несмотря на солидную дозу морфина, рука у Старки болит так, что его бесит каждая мелочь.

– А куда мы летим? – спрашивает кто-то.

– Туда, где нам будет лучше, – отвечает Старки и внезапно осознает, что именно эту фразу произносят, когда кто-то умирает.

Он несется в кабину пилота, подкидыши еле успевают убраться с дороги. Трейс один-одинешенек, без второго пилота, сидит за панелью управления. Старки начинает с угроз.