– Удачи! – пожелал Тодд.

Пожав всем руки, Риклер ушел. Дик предложил Тодду поиграть до обеда в бадминтон, но тот отказался и, повесив голову, понуро поплелся в свою комнату. Родители обменялись сочувственными взглядами.

Тодд лег на кушетку, уставился в потолок, и перед его глазами возникла винтовка. Он представил, как засовывает ствол из вороненой стали в липкое еврейское влагалище Бетти Траск – она же мечтала о члене, который никогда не теряет твердости?

Нравится, Бетти? Теперь ты довольна? Представив ее исступленные вопли, он скривил губы в жестокой ухмылке. Скажи, сука! Теперь ты довольна? Довольна?!

– Ну и как впечатление? – спросил Вайскопф у Риклера, который забрал его на машине у закусочной в трех кварталах от дома Боуденов.

– Думаю, что парень причастен, – ответил тот. – Во всяком случае, он точно не чист! А его хладнокровию и выдержке можно только позавидовать! Такого ничем не проймешь! Я подловил его на паре моментов, но для суда это не годится. Если продолжать в том же духе и даже получить доказательства, то толковый адвокат его запросто отмажет, сославшись на подставу. Провоцирование на уголовно наказуемое деяние со стороны правоохранительных органов считается незаконным. К тому же он несовершеннолетний. Во всяком случае, формально. Хотя лично я считаю, что он перестал быть ребенком лет в восемь. У меня, когда смотрю на него, мурашки бегут по коже. – Риклер сунул в рот сигарету и засмеялся. – Я не шучу. Честное слово!

– А на чем он прокололся?

– На телефонных звонках. Когда я подбросил эту идею, у него глаза вспыхнули, прямо загорелись, как лампочки у игрального автомата. – Риклер повернул руль налево, и машина помчалась в сторону скоростной автострады. Через двести ярдов справа показался склон с поваленным деревом, где Тодд в одну из недавних суббот стрелял без патронов из «винчестера» по проезжавшим машинам. – Он говорит себе: «У этого копа наверняка не все дома, если он считает, что у Дюссандера мог быть здесь нацистский дружок! Но для меня так даже лучше – пусть себе его ищет!» И поэтому он с готовностью подтверждает, что Дюссандеру звонили раз или два в неделю. Сплошные тайны! Типа: «Сейчас не могу говорить, Зет-5, перезвони позже!» – или что-то в этом роде. Но последние семь лет у Дюссандера был тариф «Редкий звонок». Ему неделями никто не звонил и уж тем более – по межгороду или из-за границы.

– А еще что?

– Он моментально пришел к выводу, что украли только письмо. Он явно знал, что больше ничего не пропало, поскольку сам вернулся в дом и забрал его. – Риклер загасил сигарету в пепельнице. – Мы считаем, письмо было только предлогом. Вероятно, у Дюссандера случился сердечный приступ, когда он пытался закопать тело… самое последнее. На его обуви и манжетах были следы земли, причем свежей – словом, основания так думать у нас имеются. Чтобы выбраться из своего дома, парень на ходу выдумывает для родителей историю про письмо… Не бог весть, конечно, какую, но вполне сносную… учитывая все обстоятельства. Он приезжает в дом к Дюссандеру и подчищает там за ним. А затем наступает цейтнот. Вот-вот приедет «скорая» и появится отец, а ему необходимо письмо, чтобы все выглядело правдоподобно. Он бежит наверх, вскрывает шкатулку и…