— Но что это за Девичий камень? Что это такое? Камень?

Микаель сделал вздох, а потом выдох.

«Коробка, — подумал он, — в ее вечерней сумочке. Тяжелая, как золотой слиток».

— Не знаю, — ответил он, — понятия не имею, для чего он.

49

49

Микаель берег голос до самого Эрншельдсвика. Было почти десять вечера. Они остановились на придорожной стоянке к северу от города, вышли и справили свои дела. Ночь была безветренной и холодной — Микаелю показалось, что как минимум минус десять, — а впереди плотная тьма скрывала еловый лес.

От проехавшего мимо пустого лесовоза затряслась вся дорога.

— Ненавижу ехать за такими вот грузовиками, — заметил Поль. — Но, послушай, если все суммировать, — продолжил он уже с издевкой, — на основе старого барахла за сотню ты выстроил впечатляющую теорию о Карле фон Линнее и Соландере?

— И Гёте.

— Да, именно. И старик Гёте туда же. Но не хватает только одного. — Поль застегнул ширинку, и они покосились друг на друга сквозь темноту. — Чтобы я тебе поверил.

Микаель отряхнулся и застегнул ширинку.

— Ты что, думаешь, я все это сочинил?

— Значит, так. В каком-то смысле я тебе верю. Для полицейского ты слишком образованный, а для журналиста слишком интересуешься сам собой. Но потом, почему я должен верить твоим россказням? Где доказательства?

— Какие?

— По-моему, с твоим единственным доказательством носится эта девица. То есть с письмом. Что, не так?

Они по-прежнему смотрели друг на друга.

— У твоей истории нет конкретного подтверждения. Что, нет?