– Нездорово на улице в такую холодрыгу, мисс, – снова заговорил бродяга, и на сей раз Лин бросила пенни ему в ладонь.
– Спасибо, мисс. Да уж, холодрыга так холодрыга. Раньше я спал там, в тоннелях, – он кивнул на решетку в земле. – Да только туда я больше не ходок. Теперь там рыщут плохие сны. Прямо слышишь, как они тебя зовут. Плохие сны – они забрали Сэл, и Моисея, и Ральфа. И старого Патрика с женой его, Модди, c тех пор ни слуху ни духу.
Тут он выпучил глаза и зашептал настойчиво и испуганно:
– Что-то там есть, внизу, вот что я вам скажу, мисс. Призраки!
Он поглядел вверх, на призрачные силуэты туманного города, и, вскочив со скамейки, побрел, протягивая руки вдогонку шедшей мимо паре.
– Простите, добрый сэр, милая мисс, пенни не найдется?
В воздухе отчетливо пахнуло надвигающимся ливнем. Лин вышла из парка и таки села на автобус до Чайнатауна. На краю Малберри-стрит у Коламбус-парка собралась толпа. Какой-то человек с мегафоном в сопровождении китайца-толмача разъяснял ей, что с этой минуты начинаются обязательные для всех медицинские обследования.
– Все резиденты должны явиться на освидетельствование с документами, удостоверяющими личность, – отрывисто гавкал он в рупор.
В толпе поднялся ропот.
– Вы не можете так с нами обращаться! У нас есть права! – закричал Томас Чун, двадцативосьмилетний юрист, так, на минуточку, из самого Принстона.
Тут, в парке, рядом с матерью и отцом, он выглядел весьма героически – прям как Джек Марлоу, подумала Лин.
– Права есть
– Я тут родился. Я – гражданин. Но мы все люди, и поэтому у нас есть права! – заявил Томас.
Остальные поддержали его громкими криками – и там были не только жители Чайнатауна, но соседи подальше, c Орчард-стрит, и с Ладлоу, и из Маленькой Италии.
– Если не подчинитесь, мы будем вынуждены отправить вас всех в карантинные лагеря! – кричал мегафон.
– Лин!
Лин обернулась: к ней сквозь толпу протискивалась Грейси Лэнь.
– Лин! Ты уже слышала? – воскликнула она, дотолкавшись до нее. – Правда, кошмар?
– Что слышала? – рявкнула Лин.