Сегодня на вершину пирамиды опустилась чайка. Улетела прежде, чем я подполз на расстояние броска. Чтоб ей гореть в аду, где она всю вечность сможет выклевывать налитые кровью глазки отца Хейлли.
Ха! Ха!
Ха! Ха!
Ха
Ампутировал правую ногу по колено, но потерял много крови. Боль мучительнейшая, несмотря на героин. Человека помельче шок убил бы. Разрешите мне ответить вопросом: Как сильно хочет пациент выжить? КАК СИЛЬНО ХОЧЕТ ПАЦИЕНТ ЖИТЬ?
Руки трясутся. Если они предадут меня, со мной кончено. У них нет права меня предать. Ни малейшего. Всю их жизнь заботился о них, берег. Баловал. Пусть поберегутся. А не то пожалеют.
Хотя бы я не голоден.
Одна из досок от шлюпки треснула пополам. Один конец получился острый. Я этим воспользовался. У меня текла слюна, но я заставил себя выждать. И тут я начал думать о… ну… о пикниках с жарким на вертеле. О выложенной кирпичом яме при доме Уилла Хэммерсмита на Лонг-Айленде, в которой можно было зажарить целиком свиную тушу. Мы сидели в сумерках на веранде с бокалами в руках и беседовали о хирургических методиках, или о гольфе, или еще о чем-нибудь. А легкий бриз веял на нас ароматом жарящейся свинины. Иуда Искариот! Аромат жарящейся свинины.