– Понятно. Но разве они не будут в состоянии следить за нами, как только восстановят управление системой? – отозвался Джейк.

– Ни в коем случае, друг. С таким вирусом, какой я запущу им, как только они прорвутся через дверь, это невозможно.

– Мы сейчас идем в маленький тоннель.

– Помните, – заключил Маршалл, – ровно три минуты. Шевелитесь! – Он сделал короткую паузу и вдруг закричал: – Черт! Они вошли. Мне пора!

С тяжелым чувством Бронсон шел за остальными, когда они углублялись в гору. Лучи от их фонарей бродили по зубчатым стенам узкого тоннеля, и торчащие осколки камней отбрасывали зловещие тени. Неровности каменных стен, которые, возможно, было легко сгладить, здесь остались нетронутыми. Но это не значило, что тоннель никогда не использовался. Пол его был таким ровным, что напомнил Джейку о мраморных могилах в европейских соборах, где острые края ступеней за сотни лет сглаживались под ногами бесчисленных прихожан и паломников. Было что-то особенное в этом пространстве, что-то, что, должно быть, почитало древнее племя Баттисты. Или что-то, чего оно боялось.

Джейк следовал впереди, держа за руку Франческу, идущую следом. Каждый раз, когда они останавливались, женщина прижималась к нему всем телом, как будто боясь, что она может снова лишиться этого прикосновения.

Тони следовал сзади с пристегнутой ремнями к груди Сарафиной. Он на скорую руку соорудил для нее ремень безопасности из ремней своего боевого жилета, освободив себе таким образом руки для фонаря и автомата.

После крутого поворота открылся проход в невероятную пещеру, от вида которой все застыли на месте. Новая пещера была величиной со здание маленькой деревенской школы, а ее форма напомнила интерьер пирамиды с четырьмя гранитными стенами равной длины, которые сходились в одной точке на двадцать пять футов выше ее центра. Это помещение было залито люминесцентным светом, исходившим от циркулирующего созвездия крошечных кристаллов, которые стремились к точке в центре потолка. Джейк выключил свой фонарь – пещера и так была хорошо освещена.

Нижняя треть наклонных стен была стесана до гладкой поверхности, превращенной в полотна, которые были покрыты сотнями изображений искусных, но ужасающих сцен, взятых из страниц жестокой истории человечества в прошлом тысячелетии. Здесь были картины яростных сражений между вторгающимися войсками европейских рыцарей-крестоносцев, подавляющих орды мусульманских племен во время Крестовых походов, массовых казней мусульман и евреев, их отрезанных голов, бросаемых за стены осажденных городов, горы обнаженных тел мертвых женщин и детей, сложенных высоко на городских улицах, и людоедства. Все сцены составляли единое целое, создавая мрачное описание человека, уступающего своим естественным воинственным инстинктам, развязывая насилие друг над другом, и в особенности западных христиан, творящих дикие злодеяния над мусульманами – все во имя всего святого.