— Прости, что напугал, у тебя очень красивый цвет глаз. И необычный для этого города.

Он прав: в столице много серо- и голубоглазых коренных жителей королевства, не меньше темноглазых завоевателей и их отпрысков.

— У меня в роду были загоряне, — поясняю свой вызывающе-жёлтый цвет глаз.

Или золотой.

Или цвет подсолнухового мёда.

Бесовский цвет.

Как только мои глаза не называли.

Мне больше нравилось «золотой», но в доме Октазии на комплименты рассчитывать не приходится.

— Когда ты родилась?

— Весной второго года.

В его взгляде мелькает разочарование.

— Ну что ж, — Фероуз окидывает меня пристальным взглядом, особенно задерживаясь на тонком ошейнике и на груди. — Тяжело, наверное, здесь живётся такой хорошенькой девушке.

— Вы весьма прозорливы, господин.

Он продолжает смотреть на грудь. Интересно, маги видят сквозь одежду? Опускаю взгляд и заливаюсь румянцем: мокрый лиф плотно облепил груди и торчащие от холода соски. Спешно прикрываюсь руками.

— Господин, — голос дрожит от негодования. — Прошу обратить внимание на мой ошейник: я в долговом рабстве. А это значит, я подданная со временно ограниченными правами, а не собственность. Не надо на меня так смотреть. Это… это…

— Возмутительно? — Фероуз насмешливо смотрит мне в глаза. — Пожалуй, ты права, маленькая почти рабыня.

Я вспыхиваю сильнее.

— У меня внучка твоего возраста. — Он одёргивает звёздный плащ и усаживается в кресло.

— И это повод пялиться на мою грудь?

— О нет, ни в коем случае.