* * *

В шаттле дочь Улья внезапно подняла голову от своего терминала, поднялась со своего кресла и направилась к Джейн.

Джейн повернулась к ней.

– Что? – спросила она рассеянно. А потом, вспомнив о сигнале, который она ожидала, бросила взгляд на Миро, который оглянулся, чтобы узнать, в чем дело.

– Мне нужно идти, – сказала Джейн.

Она откинулась на спинку кресла и обмякла, словно силы внезапно оставили ее.

В ту же минуту Миро выскочил из своего кресла, а вслед за ним и Эла. Работница уже отстегнула Джейн от кресла и подняла ее. Миро помог ей пронести тело Джейн через коридоры к спальным отсекам в корме корабля. Там они уложили ее на кровать и закрепили ремешками. Эла проверила дыхание и пульс.

– Она глубоко спит, – объявила Эла. – Дыхание очень замедлилось.

– Кома? – спросил Миро.

– Нет, что-то вроде анабиоза, – объяснила Эла. – А так все в норме.

– Пошли, – позвала через дверь Квара. – Вернемся к работе.

Миро резко развернулся к ней, но Эла удержала его.

– Ты можешь остаться и побыть с ней, если хочешь, – предложила она, – но Квара права. У нас есть работа. Джейн выполняет свою.

Миро снова повернулся к Джейн, погладил по руке, взял ее ладонь и подержал в своей. Остальные ушли. «Ты не слышишь меня, ты не чувствуешь мое присутствие, ты меня не видишь, – говорил Миро про себя. – Значит, я здесь не ради тебя. Но я не могу уйти. Чего я боюсь? Мы все умрем, если ты потерпишь неудачу. Поэтому я боюсь не твоей смерти. Я боюсь твоей старой личности. Твоего старого существования среди компьютеров и ансиблей. Ты уже сделала шаг в человеческое тело, но когда твоя старая мощь будет восстановлена, человеческая жизнь окажется лишь малой частью тебя. Просто еще одним сенсорным входом среди миллионов других. Еще одним маленьким островком памяти, затерянным в полноводном море. Мне ты сможешь уделять только малую часть своего внимания, и я никогда не пойму, что в твоей жизни я всего лишь запоздалая мысль. Вот чем приходится жертвовать, когда любишь кого-то много больше, чем себя. Я никогда не смогу понять остальной ее жизни. Она вернется, и я буду счастлив с нею все время, которое мы проведем вместе, но никогда не смогу понять, как мало времени и усилий она расходует для того, чтобы быть со мной. Развлечение – вот что я для нее».

Он покачал головой, отпустил ее руку и покинул комнату. «Я никогда не буду прислушиваться к голосу отчаяния, – решил он. – Разве я могу приручить это великолепное существо и сделать Джейн своей рабыней, чтобы каждый момент ее жизни принадлежал только мне? Разве я могу остановить ее взгляд и не дать ей увидеть ничего, кроме себя? Я должен радоваться, что я – часть ее жизни, а не обижаться на то, что не значу для нее больше».