— Значит, я могу не повторяться. Знала, что должна. Не смогла. Но вопрос остается — почему?

— Спросишь у Дениса, — сказал он, усмехаясь. — Он тебе распишет.

— Или у Карины?

— Или у Карины.

Окурок полетел в обочину.

— А что если мы ошибаемся? — спросил Кирилл, глядя на приближающиеся к их автомобилю фары.

Она не ответила.

— Нам надо подвинуться, Кира. — сказал Кирилл. — Карина, Денис — ваш выход, только давайте быстрее, у меня хреновые предчувствия. И нет никакого желания воевать со своими коллегами…

Карина и Денис взялись за руки.

Рядом с ними затормозил голубой пикап.

Из него выбрался Муромец с озабоченным лицом, Мишка, который явно не хотел показывать испуг, а с заднего сиденья, кряхтя, выполз Новицкий, заспанный, но с неизменным портфелем.

— Это еще что такое, — удивился Давыдов искренне. — Явление издателя народу! Мы же не на прогулку собрались!

— В жизни себе не прощу, — буркнул Новицкий. — Ты что? Думаешь, я такое пропущу? Ты, значит, собираешься спасать мир, а мне что? Коньяк подносить?

— Кстати, по поводу коньяка, — сказала Карина, поеживаясь. — Кому как, а мне перед угоном самолета просто необходимо выпить!

— Мне как раз жена положила… — Новицкий полез в портфель.

— Ты готов, Илья? — спросил Денис. — В принципе, ты не обязан. Если есть сомнения, то мы не виделись. Поезжай.

— Ты прости, Денис, — прогудел Илья с высоты своего роста, — но я Карину Александровну не брошу. И Мишу… Я в семье не чужой. Тем более что ты… В общем, помирать надо с музыкой! Я с вами. Самолет так самолет! Я вот, свой помповик прихватил!

— Что мы собираемся делать? — Мишка посмотрел на ружье в руках Муромца и повернулся к Давыдову. — Это что, папа? Это то, о чем ты мне рассказывал, да?

Давыдов кивнул.

— И иначе никак?