Гамильтон развернулся на стуле.

– Фолкнер. – Филипп лишь удивился, но пока не тревожился. В его вежливый тон вплетались гневные ноты. – Какого черта ты здесь делаешь? Я веду переговоры с клиентом.

Крис ухмыльнулся, глядя на него сверху вниз.

– Ты хотел, чтобы я сделал заявление.

– Да. В свое время. Сейчас я занят. Ты можешь…

Крис ударил его. Ребром ладони, замахнувшись от плеча. Удар пришелся сбоку по голове, и Гамильтон вывалился из кресла.

– Это первый черновик. – Крис схватил его за волосы и снова ударил по лицу, на этот раз кулаком. Нос младшего партнера хрустнул. Крис отдубасил его еще пару раз, для верности, затем отпустил. Гамильтон кулем осел на пол. Крис обернулся и посмотрел в глаза Франсиско Эчеварриа.

– Привет, Пако.

Колумбиец пришел в себя и выпрямился.

– Ты ведь меня не знаешь? Тогда позволь представлюсь. Я человек, который до смерти забил твоего отца.

Мускулы на лице Эчеварриа напряглись:

– Ты спятил, парень? Моего отца убил не ты.

Крис уселся на стул.

– Да нет, я. Всю эту лабуду с террористами мы придумали, чтобы скрыть то, что случилось на самом деле. ХО… в общем, те ребята, которые взяли на себя ответственность, сделали все исключительно ради репутации. Твой папаша был больным ублюдком. Да любой, кто его прикончил бы, мог заявить, что сделал доброе дело.

– Ты за это жизнью поплатишься. – Сын диктатора, не мигая, смотрел на Криса. – Ты труп.

– Вот только не надо. На чем я остановился? Ах да. Так вот, эта группка террористов слишком плохо организована, чтобы безнаказанно провернуть подобное на улицах Лондона. В общем, как я уже говорил, твоего отца прикончил я. Забил до смерти в этой самой комнате бейсбольной битой. В корпорации «Шорн» такие дела в порядке вещей, рутинная работа. Не веришь мне, спроси Майка Брайанта, я его коллега.

Раздался придушенный голос Эчеварриа:

– Ты…

– Это наша работа, Пако. Неолиберальный коммерческий менеджмент. Мировой хаос, пульт управления смертью и разрушениями. Рыночные силы в действии. Если тебе не нравится…

Гамильтон бросился на Криса сбоку.