– Я не могу решить проблемы моего двора, будучи в изгнании.

У меня дрожат руки, но я не боюсь. Мне… больно. Мой взгляд скользит по ряду гробов, и комната вокруг меня начинает качаться. Я прижимаю руку к животу и чувствую липкое тепло крови Мордеуса. И моей крови, все еще сочащейся из неглубокой раны, оставленной его кинжалом.

– И пока ты манипулировал мной, ты убивал всех этих невинных людей, потому что верил, что твоя жизнь важнее их.

Я поворачиваюсь к нему, но он даже не думает отрицать мои слова. На его лице маска покорности, его серебристые глаза блестят от печали. Нет, не печали. А того, что он хочет мне показать. Я не позволю собой манипулировать. Хватит.

Я с трудом сглатываю, но это не помогает заглушить боль в груди.

– Их всех убил ты?

– Нет, но многих, – он подходит к первому гробу и осторожно прижимает кончики пальцев к стеклу, рассматривая лежащую в нем женщину. – Слишком многих.

– Ты знаешь их имена?

– Всех до единого.

Я киваю на гроб, на котором покоятся его руки, на том, в котором лежит невеста.

– Кто это?

– Ее звали Изабель, – его голос срывается. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза.

Я помню, как спрашивала его об Изабель – о том, кто она такая, что с ней случилось. Я помню боль в его глазах, когда он отвечал: «Она была смертной».

– Ты убил ее, – шепчу я. – Убил свою суженую.

– Да. – Трудно ненавидеть его, когда он так сломлен, но благодаря фактам это делать проще. Он не тот мужчина, каким я начинала его считать.

– Король мертв, – говорю я. Я хочу, чтобы он знал, на что я способна – что мной не так легко манипулировать или одолеть. Я сама хочу это знать.

– Я знаю.

Я вытаскиваю кинжал из ножен на бедре, но держу его в тени на ладони.

– Я убила его.

– Я знаю. Он недооценил тебя с самого начала. Но твоя мать – нет.