Натянет пару волосков так, чтобы их легко было оборвать. И посмотрим дня три.

Придет сюда кто, не придет сюда кто… слишком уж глупа эта компания, чтобы собрать такой тюк добра… Яна поворошила одежду.

Определенно, где-то нашакалили. В том смысле, что подобрали остатки трапезы более крупного хищника. Но как-то она не подумала об этом расспросить, слишком уж была расстроена. И это хорошо.

Не сорвись она в истерику, малыш ее попросту не услышал бы.

Она бы ушла, а ее сын остался сидеть в подвале… бррррр!

Яну затрясло от одной мысли.

Кстати! О тряске!

- Солнышко, тебе не страшно было там, в подвале?

- Нет! Мама, я там игрушку оставил… я сбегаю?

- Конечно, родной. Пойдем, я постою рядом, а ты слазишь.

Яна могла бы и сама. Но… сейчас она просто смотрела на сына и радовалась. Радовалась тому, что до первых психологов еще несколько десятилетий. А труды дядюшки Фрейда остались в другом мире.

И никто еще не знает, что такое клаустрофобия, и прочие фобии… наверное.

Главное, что этого не знает ее ребенок!

* * *

Георгий действительно ничего не боялся.

Все было хорошо и правильно.

Мама пришла, мама нашла его, мама разобралась с плохими дядями, и разберется с любым, кто ему угрожает. Она сама сказала. И стрелять пообещала научить.

И нож в цель кидать – она умеет.

И что еще надо для счастья?

Гошке было хорошо и спокойно. Мама обнимала, целовала, прикасалась, словно невзначай, обнимала, смотрела счастливыми глазами… Дети могут не понимать всего происходящего, но они отлично понимают, когда их любят. Действительно любят.