— Рада это слышать, — все еще с подозрением глядя на Дэймона, кивнула Джинни.

— Ну, так что, прогуляешься со мной?

— Я хотела закончить работу…, — Джинни с тоской взглянула на тетрадь. Казалось, весь мир задался целью помешать ее занятиям.

— Закончишь ночью, когда вернешься. Ночью все усваивается гораздо лучше.

— Уговорил, — решительно кивнула красотка. — Надеюсь, мне не придется жалеть о принятом решении.

— Клянусь здоровьем папы, ты не пожалеешь!

— Ну, это очень серьезная клятва в свете того, что твой папа бессмертен.

— Не будь придирой, я же не поклялся его жизнью. А заболеть, чисто теоритически он может…, пусть и ненадолго. — Дэймон подмигнул очаровательной собеседнице и скрылся под окном.

— Поторопись, я жду тебя у ворот!

Обрадовавшись, что не пришлось его просить уйти, дабы переодеться, Джинни невольно улыбнулась. Сегодня она столкнулась с несколько иным Дэймоном. Пришедшей к ней молодой человек не имел ничего общего с тем пришибленным парнем, которого она увидела первый раз в «Нолике». И хотя это было довольно приятное преображение, оно скорее пугало, чем радовало. А его внезапный интерес к ней заставил обостриться чувство самосохранения до предела. Джинни ни на минуту не поверила во все эти сказки, про его желание наладить отношения, чтобы не испытывать неудобства в общении с Яго и Миной. Ей безумно хотелось отказаться от этой прогулки и остаться дома в тишине и покое, наедине с возможностью дописать свою работу, но любопытство разорвало бы ее на части. Поэтому Джинни пришла к выводу, что лучше потратить час другой, чтобы выяснить, что от нее потребовалось Дэймону, чтобы потом не изводить себя этим вопросом ближайшую пару месяцев. Ей и так было о чем подумать, и Дэймон был последним человеком, кто входил в список тем, на которые она была готова размышлять.

Реналь сжав зубы, старался не сорваться на крик. Две Малкани в одной комнате это было слишком тяжким испытанием даже для Персоны уровня Корина. Молнии в прямом смысле слова сверкали с интервалом в пять минут, а концентрация озона, скопившегося в комнате, могла парализовать нервную систему обычного человека. Реналь это точно знал, ибо такое уже случалось не раз, когда Ремиза теряла над собой контроль, пусть и при более привлекательных обстоятельствах. Поймав себя на последней мысли, Корин Шагрин постарался взять себя в руки. При всей трагичности ситуации, нельзя было забывать о том, что его длительное общение с возлюбленной может повлечь за собой крайне плачевные последствия. Стоит позволить вспыхнуть искре страсти, в мгновение все вокруг будет охвачено разрушительным пламенем. И помня об этом каждую минут, Реналь старался контролировать себя. В данный момент внимание его прекрасной Малкани было сосредоточено на Монике, и это давало ему возможность, бороться только с собственными страстями. Моника и Ремиза уже больше часа не могли прийти к единому мнению, что же делать дальше. Ремиза требовала как можно скорее вывести из игры их деток, пока они не обрели могущество и власть, с которыми родители не смогут справиться. Моника настаивала на том, что это ни в коем случае нельзя делать, дабы не дать врагу понять, что они в курсе происходящего. Реналь сам не мог определиться, что лучше, поэтому пока старался занять пассивную позицию. Хоакин давно перестал пытаться вставить хотя бы слово и, размышляя над чем-то глобальным, пялился в потолок. Хулиан был мрачен, как никогда. Похоже, его мысли были заняты малоприятными вещами, и Реналь мог биться об заклад, что последние пятнадцать минут его друг вспоминал Касиано.