— Вообще-то я говорил о твоем поцелуе с девушкой, которую я люблю, а не об этих несчастных затрещинах, что ты мне отвалил.

— Дэймон… — Яго окончательно потерялся. Он сегодня был явно не в форме. То ли чувство вины, то ли водоворот событий на него так повлияли, но все время он оказывался в ситуации, когда не знает, что сказать. И поцелуй с Миной был как раз из той категории вопросов, на которые он даже себе не мог ответить. Способность выкручиваться из любой ситуации не подвела его и на этот раз. — Дэймон, вообще-то у тебя череп проломлен в двух местах, сломано два ребра, выбито два зуба, рассечена бровь над левым глазом, ушиблены почки и позвоночник…

— Переживу как-нибудь, — ворчливо отозвался Дэймон.

— А еще у тебя в двух местах сломан нос…

Распахнувшиеся от ужаса затекшие от кровоподтеков глаза друга говорили о том, что Дэймон по-прежнему остается Дэймоном. Чтобы с ним не случилось, важно было лишь, чтобы был цел его нос. Это было поводом для насмешек с первых дней их дружбы и оставалось неизменным все годы. Попытка пострадавшие глаза скосить так, чтобы увидеть собственный нос, пробудило в Яго человеколюбие и он непроизвольно перешел с ментальной речи на вербальную.

— Дэймон, закрой глаза это была шутка.

— Заткнись! — ментальная речь Дэймона изобиловала ярко окрашенными эмоциями. — Все что угодно, только бы мои уши сейчас не слышали твой голос.

— Как? Тебе не нравится мой низкий, бархатный голос, — усмехнулся Яго продолжая говорить вслух.

— Кажется, кто-то несколько минут назад пытался объяснить мне как дошел до того, что поцеловал девушку, которую я люблю.

Яго поежился и вернулся к ментальной форме общения.

— Вообще-то, это ты влюбился в девушку, с которой я помолвлен. И ни один из нас не объявлял о том, что эта помолвка расторгнута. Так что, я имею полное право целовать свою невесту, когда и где мне это заблагорассудится вне зависимости от того, нравится тебе это или нет.

— А мне это не нравится, и я совершенно официально тебе об этом заявляю.

— Дэймон, я всегда восхищался, твоей способности плести интриги, но сейчас тебе не удастся перевести разговор. Я признаю, ты манипулятор высшей категории…

— Ну, только давай не будем делать из меня совершенство. Никогда не любил официальные чествования!

— Ну, конечно, ты же у нас сама скромность. А теперь, пожалуйста, найди в себе силы и объясни, почему за все эти годы, у тебя не хватило ни ума, ни смелости рассказать мне о том, что происходит с тобой и Анри? Почему информацию о тебе я был должен узнавать от Корина Мартина, да еще и под самый занавес?