— От Корина Мартина ты ее узнал, потому что его к тебе послал я, а только сейчас, по причине того, что Шантэль хорошо позаботилась о том, чтобы я не мог никому ничего рассказать даже своему отцу.

— Почему же ты смог это сделать теперь?

— Не могу утверждать с уверенностью, но у меня есть подозрение, что все дело во встрече с Нихушем. Похоже, он каким-то образом смог освободить меня от влияния матери.

— Ты говорил с ним о том, что происходит?

— Нет. Он не захотел это обсуждать. Конечно, он не сказал это прямым текстом, но посыл был довольно таки четкий.

— Значит, он нам не поможет?

— Не знаю. Он до коликов любит Мину. И думаю, ради нее готов на все.

— Не похоже, что он сильно заботился о ней ранее.

— Оказывается, очень даже заботился. Просто в какой-то момент Габриэлла попросила оставить их в покое. Думаю, тебе не надо объяснять какой убедительной может быть твоя тетя.

— Да уж, в этом, пожалуй, нет необходимости. Ты расскажешь, что такого ты понял про Джинни?

— Ну, думаю, что я придержу эту историю до тех пор, пока не смогу говорить. Не хочу повторяться, и рассказывать ее по двадцать раз.

— Дэймон!

— Считай это карой за то, что сделал с лучшим другом!

— Дэми!

— Только назови меня еще раз так, и никогда не узнаешь мою тайну…

— Ты… Я тебя сейчас придушу собственноручно.

— Не советую. Джинни очень трепетно относится к жизни своих пациентов. Ты можешь сам того не желая напороться на нож. Пример моих младших братьев должен был послужить тебе, предупреждением не совершать подобных глупостей.

— Думаю, что с Джинни уж я как-нибудь договорюсь. В конце концов, между нами всегда была некая связь.

— Только не льсти себе. Джинни слишком хороша для такого оболтуса, как ты.

— Ну, конечно. Кто же достоин ее руки? Уж не твой ли чокнутой братец?