— Яго, ты же знаешь, я никогда…

— Никогда не говорю то, в чем не уверен, — произнес вместе с другом хором Корин Куори. — Ну и кому от этого легче? В своем стремлении быть совершенным, не совершать ошибки, ты закостенел, ты упускаешь…

— Ты упускаешь возможности…, — с усмешкой произнес вместе с Яго Дэймон, давая понять, что не только он предсказуем и повторяется. — Яго это вопрос не моего совершенства, это вопрос истины.

— К Фаране твой формализм! Теперь, когда мы оба понимаем, что Джинни потенциальный демиург, скажи мне, что за план созрел в твоей больной голове?

— Да нет у меня никакого плана, — ворчливо пробухтел Дэймон.

— Ну, конечно! У тебя нет плана! В это не поверит ни один здравомыслящий человек. А я еще пока вполне здравомыслящ, тем более вижу тебя насквозь.

Дэймон усмехнулся, потому что, не смотря на последнее заявление, Яго метался по комнате и разговаривал будто бы сам с собой, как абсолютный безумец.

— Ну, раз ты так хорошо меня знаешь, то зачем задаешь вопросы? Тебе и так должно быть все ясно.

— Дэймон, с тобой никогда ничего не бывает ясно. Даже когда все заканчивается, всегда остается ощущение, что расслабляться нельзя, потому что ты вынешь из кармана очередного кролика.

— Яго у тебя есть все карты на руках. Действуй.

— Я тебя ненавижу!

— Не обманывай себя. После Мины я самое дорогое, что есть в твоей жизни, — самодовольно усмехнулся Дэймон.

Яго на минуту замер, и Дэймон вдруг увидел настоящего Джакомо Альфредо, без единой маски на лице, того самого своего друга, которого ему довилось за всю жизнь увидеть всего пару раз.

— Дэймон, я никогда не смогу поставить одного из вас на ступень выше. И ты, и Мина одинаково дороги мне.

— Чтобы там ни было, она твоя кузина, — постарался опровергнуть заявление друга Дэймон.

— Да, нас связывают с Миной семейные узы, и некое внутреннее ощущение друга друга… Но ты… Ты абсолютно мой человек. Ты мое второе я. Даже не видя тебя пару лет, я всегда ощущал твое присутствие в своей жизни. Я всегда знал, что есть человек, который прикроет мне спину, человек, к которому я приду, признаюсь в самом страшном грехе, и он не отвернется от меня, а поможет пройти через тяжелое время, поможет справиться с самим собой и с той темнотой, что живет во мне. Ты столько раз вытаскивал меня с эмоционального дна, в которое я погружал себя, пытаясь осмыслить отчужденность отца, отсутствие матери. Ты столько раз, спасал мою жизнь, когда мне было на нее наплевать. Ты раз за разом доказывал мне, что есть люди, для которых мое существование имеет значение… Дэймон, ты и только ты научил меня радоваться жизни и видеть в ней светлые стороны. Ты был тем, кто никогда не искал какой-либо выгоды от общения со мной или моего существования. От тебя никогда не исходило желание использовать меня. Ты просто всегда был моим другом. И все это при том, что это я должен был поддерживать тебя, и понять, что с тобой происходит что-то неладное, — последние слова Яго были сказаны с такой горечью, что у Дэймона свело зубы.