— Ты не можешь со мной так поступить!

— Уверен?

— Фарана!

— Яго, мне все равно, как и почему ты это сделаешь, но ты это сделаешь. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что я хочу умереть, зная, что она познает это удушающее чувство. Я хочу быть уверен, что ты заставишь ее корчиться от безответной любви, даже когда меня не станет.

Повисшая пауза заставила Дэймона нервничать. Он знал, что это одно из самых тонких мест его плана. Яго был редкостным упрямцем и заставить его делать то, что он не хочет, до сих пор не удавалось никому.

— Дэймон, для тебя это действительно так важно?

— Да.

— Уговорил красноречивый.

— Ну, вот теперь и умереть не страшно.

Дэймон мягко закрыл от Яго свое сознание, давая понять, что их разговор окончен. Молодой Корин Куори заметил, что Нифрея с недовольством хмурится, столь странной паузе в их разговоре. Все это было абсолютным безумием, но мысль о том, что он хоть как-то может заставить страдать ту, которая собирается высосать жизнь из его друга, придала сил. Яго только на мгновение позволил себе закрыть глаза, глубоко вдохнул, и, выдыхая, выпустил на волю непревзойденного сердцееда — Джакомо Аматто Альфредо Куори. Не Корина сейма Куори, а бесшабашного, бесстрашного любимчика женщин, и предмет завести и ненависти мужчин. Себя, которого похоронил почти год назад, в день гибели своей тетки.

Дэймон аккуратно поддерживал под руку Джинни и, затаив дыхание, смотрел на то, как сходятся в битве две стихии. Перспектива перерезать горло Анри, его не вдохновляла. Сегодня утром, он рассказал виновнице торжества, о своих планах, в ответ на просьбу отвлечь ее от ужаса перед предстоящим балом. Не отрывая взгляда от экстравагантной парочки, Джинни тревожно спросила.

— Дэми, ты уверен?

— Нет.

— Создатель! Я ни о чем другом думать не могу!

— Я же обещал, что ты забудешь про своих гостей и весь высший свет?

— Обещал, — усмехнулась Джинни. — Но если честно, я бы предпочла переживать о том, как меня примут, чем о том, что останется от Яго после столкновения с этой живой силой.

— Я верю в Яго. Победа будет за ним.

— Не знаю…