ЛИЧНЫЙ СЫСК

До общежития можно добраться автобусом, но можно и пешком. Я решил, что пешком даже лучше. Появляться там в обеденный перерыв не хотелось, слишком много народу, а было только начало второго.

Декабрь, а в небе ни облачка, и теплое солнце лениво дремлет на своей верхотуре. Я люблю быструю ходьбу и могу запросто отмахать в таком темпе с полтора десятка километров. В это время у меня возникает странное чувство двойственности, будто идет кто-то другой, а я лишь сижу в нем и могу заниматься чем угодно: смотреть по сторонам, думать или просто отдыхать.

На этот раз я слушал музыку. Для этого мне даже транзистор не нужен. У меня все гораздо проще: стоит захотеть, и она уже звучит. Мысленно, конечно, зато по выбору, по настроению. Сейчас игралась вторая часть “Крейцеровой сонаты”. Сперва мелодию вел рояль, а скрипка аккомпанировала. Потом наступил момент перехода, которого всегда ждешь с наслаждением. Десятки раз слушал, и все равно мороз по коже, когда ту же мелодию начинает повторять скрипка. Точь-в-точь и совершенно по-своему. Это мое любимое место. Оно пробуждает уверенность в беспредельности прекрасного. И тогда легче быть сыщиком.

Вот и общежитие. Я не планировал свой поход на бумаге, но это вовсе не значит, что иду сюда наобум. Все-таки я не Варнике, а обычный выпускник юрфака с пятилетним стажем работы. Во-первых, мне нужен основательный предлог для вторжения, позволяющий познакомиться со всеми работниками общежития. Этот предлог в виде отпечатанной типографским способом фотографии уже разысканного преступника лежит в моем кармане. Во-вторых, мне нужно выяснить, кто из персонала работает по совместительству в соседних жилых домах. Пунктов не так уж много, склероза у меня нет, поэтому незачем переводить бумагу, у нас с ней и так туго.

Из каморки под лестницей высунулся дряхлый старик и спросил, куда я иду.

— К коменданту, — ответил я.

Он тут же исчез, потому что шипение чайника в каморке становилось угрожающим.

Здание пятиэтажное, но коменданты выше первого этажа никогда не забираются.

Откуда-то сверху доносится аккордеон, здесь же, внизу, звуки разнообразнее: бренчанье тара, стук домино и голоса, один громкий, другой приглушенный, в конце коридора. Подойдя к полуоткрытой двери с крупной надписью “КОМЕНДАНТ”, я различил слова: “Долго нам еще нюхать?! Я спрашиваю, долго нам еще нюхать?” — “Ну чего ты кричишь, Зюзин? Я ж заявку еще вчера послал”. Приглушенный голос принадлежал сидевшему за столом. По-видимому, это и был комендант.

— Здравствуйте, — сказал я.

И кричавший парень нехотя ретировался. Зато комендант взглянул на меня с благодарностью, облегченно вздохнув, сказал: