…Василий снова лег, укрылся до пояса простыней и, вздохнув, продолжал думать об отце.

Василий Тимофеевич много лет работал промывальщиком в Малоярославецком локомотивном депо. Теперь он моторист. Все шестеро детей очень любили доброго и мягкого характером отца. Как в любой семье, все интересы этой большой семьи были сосредоточены вокруг отцовской работы. Любил Василий Тимофеевич поговорить о ней, не уставая, часами мог рассказывать о разных случаях, о моторах, станках, котлах, но больше всего о паровозах. Удивительные это были паровозы в его рассказах! Как живые люди, они имели свои увлекательные биографии, свои лица и отличались друг от друга характерами и повадками. После таких рассказов детвора, ускользнув от строгого материнского надзора, убегала к отцу в депо и резвилась там, среди мирных безмолвных локомотивов.

— Вот что, ребятки, скажу я вам, — иногда за обедом начинал отец разговор. — Скажу, что хорошо быть железнодорожником. Должность почетная. Что есть наш транспорт, знаете?

— Знаем, знаем! — кричали дочери. — Нерв! Нерв страны! Ты говорил…

— Не только нерв, ребятки. Транспорт — это, это… — крутил он пальцами в воздухе, подыскивая “громкое” слово, — это учитель, так сказать! Да… Приучает нас к честности, аккуратности и, натурально, к дисциплине. А что, не так?.. В школе учитель дает звонок, и все на местах. И у нас колокол на вокзале прозвенит — и поезд трогается. В школе да на транспорте расписание твердое, что надо. А дружат рабочие на транспорте как? По-настоящему, завсегда готовы постоять друг за дружку. Да, великая вещь рабочая солидарность и сознательность, они и революцию нашу сделали. Понадобится — мировую совершат…

Отцовская наивная агитация была понятна, дети жмурились, моргали. Став старше, усмехались на “громкие” слова, повторяя их иронически, но… но запоминали на всю жизнь. Большую силу имеют отцовские внушения, если идут они от чистого сердца и подкреплены к тому же собственным жизненным примером. Переглядывались младшие Петровы, посмеивались над своим простодушным папашей, а ведь зря смеялись — все без исключения стали рабочими, правда, более квалифицированными, чем он.

Нередко в погожий выходной день Василий Тимофеевич собирал семью, и они на рассвете уходили в лес. Там было прохладно и сыро. Капала с листьев утренняя роса, дремали неподвижные ели, просыпались птицы. Как было радостно найти первый гриб с бархатистой шляпкой, влажной и холодной от ночной сырости. Возвращались домой к обеду с полными корзинами. Самые маленькие гордо несли кузовки с ягодами или орехами. Половину сбора приходилось продавать дачникам, чтобы купить кому-нибудь из детей тапочки или темного сатина на рубаху. Бедно, но дружно и весело жила многодетная семья железнодорожника Петрова. Василий Тимофеевич не чурался никакой сверхурочной работы в мастерских депо, помогал по хозяйству и соседям: резал кабанов, пилил дрова, копал сады, неся каждую копейку в дом. И все равно невозможно было бы свести концы с концами, если бы не умелое хозяйствование жены его Александры Панкратьевны. Сколько дети помнят ее — она все время хворала, а с 1924 года неожиданно заболела туберкулезом легких. Больная, маленькая, очень худая женщина удивительно строго и экономно вела хозяйство, твердостью характера поражая соседей. Она вязала носки, чулки, варежки, кроила фуражки, без конца шила детям ситцевые трусы, платья и рубашки. Долго копила деньги и наконец купила двух козлят и десяток курочек (теперь дети смогли получать утром по яичку и пить парное молоко), возилась в своем крошечном садике и огороде. Крыжовник, малина, овощи помогали разнообразить скудные обеды. Но за всеми этими хлопотливыми делами мать не забывала учить и воспитывать детей.