— Нет, не стоит, бросьте! — резко возразил инспектор. — Рано еще строить гипотезы. Нужно еще раз проверить все факты..

Он прошелся по комнате и рассеянно взглянул в окно Смеркалось. Раскалившиеся за день тротуары все еще обдавали жаром. На улице, весело крича, играла детвора. Инспектор невольно загляделся на нее, любуясь счастливыми и возбужденными лицами ребят, их ясными и живыми глазами, непринужденными движениями. «Самое страшное, — подымал он вдруг, — когда страдают невинные дети, когда они, по вине взрослых, подвергаются тяжким и жестоким испытаниям. А разве сейчас я не имею дело с одним из таких случаев? Неизвестно, в какие руки попал ребенок, что он видит и чувствует в эту минуту? Впервые за сегодняшний день инспектор осознал, какое серьезное дело поручили ему, и ясно почувствовал, что обязан довести его до успешного конца.

— Мне нужно поговорить с родителями, — тихо сказал он. — Сейчас они, наверное, дома…

— В эти часы они всегда дома! — кивнул лейтенант.

Инспектор умолк. Лейтенант с беспокойством посмотрел на него.

— Разрешите мне сопровождать вас? — попросил он.

Инспектор отошел наконец от окна, его умное, тонкое лицо выражало озабоченность.

— Конечно, — ответил он просто. — Поведем дело вместе…

…Пиронковы в этот вечер действительно были дома. То, что они пережили за эти дни, было таким тяжким и страшным, что столяр не выдержал и взял отпуск. Он боялся оставить жену одну, его пугали ее покрасневшие от слез глаза, в которых иногда появлялся какой–то дикий, животный ужас. Сам он пытался казаться спокойным, чтобы вдохнуть уверенность в свою жену, но и его сердце разрывалось от муки и страха перед неизвестностью. Оба они не думали, не говорили ни о чем другом, не могли взяться ни за какое дело, питались кое–как всухомятку, подолгу молча смотрели на дверь, словно ожидая, что она вот–вот откроется и на пороге появится подтянутый и улыбающийся милиционер, держащий за руку их маленького сына.

В этот вечер столяра навестил его брат со своей женой и сыном Зарко. Дядя Генко всячески старался развлечь родственников, рассказывая своим приятным, немного сипловатым голосом увлекательные фронтовые истории. Но никто не слушал его, даже Зарко, который ужасно любил рассказы про войну. И он, как и все остальные, думал лишь о пропавшем двоюродном братишке, о веселом и беспечном мальчике, который так внезапно исчез, словно сквозь землю провалился.

На самом интересном месте рассказа кто–то энергично постучался к ним. Захарий и его жена подскочили как ужаленные и оба одновременно бросились открывать. Но все–таки столяр первым достиг старой, источенной червями двери и распахнул ее. На пороге действительно появился подтянутый офицер милиции Но вместо их сына, как они мечтали, рядом с ним стоял уже немолодой человек с серьезным, даже несколько озабоченным лицом.