Кормой вперед «Пионер» все тише и тише приближался к пещере. Вот уже в пещеру вошло дюзовое кольцо с горящим термитом под ним. «Пионер» шел прямо, как по ниточке.

Вскоре подлодка, низко держась над дном, вся вошла в пещеру.

Около полуночи «Пионер» спокойно висел уже под сводом сразу ожившей, ярко освещенной пещеры, точно огромный дирижабль в своем просторном безопасном убежище.

Глава Х Экспедиция за электротоком

Глава Х

Экспедиция за электротоком

Ночью капитан сделал сводку всех донесений о ходе работ за истекший день. Работы шли прекрасно, точно по графику. Девятнадцатого августа, то есть через три дня, подлодка сможет выйти из своего нового убежища и понестись к далеким берегам Советского Приморья. Но этот день и был тем последним для начала похода сроком, после которого уже не было бы надежды своевременно, двадцать третьего августа, прибыть во Владивосток. От острова Рапа-Нуи подлодка должна была пройти по прямой, полетом птицы, около пятнадцати тысяч километров. Ровно сто часов непрерывного, на десяти десятых, хода понадобится «Пионеру», чтобы покрыть это огромное расстояние. И лишь при условии, что «Пионер» тронется в путь не позднее шести часов утра девятнадцатого августа, он сможет, догоняя солнце, появиться в Уссурийском заливе, у Русского острова, перед Владивостоком в десять часов утра двадцать третьего августа. Но какая-нибудь непредвиденная задержка всего лишь на восемь-десять часов — и все срывается. Все труды, все сверхчеловеческие усилия команды и все надежды полетят прахом.

Испарина покрыла лоб капитана, когда в ночной тишине, в своей каюте, на объятой сном подлодке, он вдруг пришел к этим выводам. «Нельзя!.. Нельзя идти в ремонте без резервов во времени, — думал он. — Надо еще скорее, еще напряженнее работать. Сберечь хотя бы эти восемь — десять часов. Но что можно еще требовать от команды, не знающей ни сна, ни отдыха, столько дней работающей на последней, кажется, черте своих уже истощенных сил»? Капитан ничего не мог придумать. Драгоценные часы короткого отдыха уходили в этих тревожных размышлениях, и побудка застала капитана с воспаленными от бессонницы глазами. Он вышел из подлодки, охваченный жгучим беспокойством, и торопил людей, еще не размявших свои не отдохнувшие за короткую ночь тела, торопил скорее-скорее приниматься за работу. Он испытал истинное наслаждение, когда увидел результаты работы Скворешни за эту ночь.

Скворешня взял на себя ночное дежурство у электролебедки, медленно подтягивающей дюзовое кольцо на его размягченной нижней петле. Но у лебедки делать было, в сущности, нечего, и Скворешня весь сосредоточился на очистке кормовой части от металлических наростов, бородавок, застывших луж, струек и капель, которые остались на ней после того, как дюзовое кольцо было сорвано взрывом со своего места. Работа была очень трудная, утомительная. Термит применить здесь было невозможно. Инструменты тупились и ломались, электродрели, маленькие электропилы, электроструги быстро крошились.