— И эта сохранившаяся магическая сила зародила мысли в наших головах и подтолкнула Фаулов к вере в магию, — чуть слышно пробормотал Артемис.

— Разумеется. Это ситуация гоблина и яйца. Что вернее: ты начинаешь думать о магии, а затем находишь ее? Или магия сама подталкивает тебя думать о ней?

Артемис занес несколько пометок в свой смартфон.

— А это колоссальное магическое событие, нельзя ли о нем поподробнее?

— Наши хроники не уходят так глубоко в прошлое, — пожал плечами Аргон. — Я полагаю, мы говорим о том времени, когда эльфы жили на поверхности Земли, а это было более десяти тысяч лет назад.

Артемис встал и склонился над сидящим эльфом. Он вдруг почувствовал себя должником перед доктором, открывшим теорию соотносительности, которую действительно стоит исследовать.

— Доктор Аргон, вы вывихнули ногу в детстве?

Аргон был настолько удивлен, что честно и сразу ответил на этот очень личный вопрос, что, в общем-то, нетипично для психиатра.

— Да, именно так.

— И вас заставили носить ортопедические башмаки со специальными толстыми вкладышами?

Аргон был заинтригован. Он уже сто лет не вспоминал о тех чудовищных башмаках и, по правде, совсем забыл о них — до этой минуты.

— Только один, на правой ноге.

Артемис понимающе кивнул, и Аргону показалось, что они поменялись ролями, и теперь он сам стал пациентом.

— Я предполагаю, что ваша нога была возвращена в правильное положение, однако в ходе лечения слегка была искривлена бедренная кость. Простая скобка решит проблему с вашим бедром, — Артемис вытащил из кармана сложенную салфетку. — Я набросал чертеж, пока вы заставляли меня ожидать нескольких последних сеансов. Фоули сумеет соорудить для вас такую скобку. Впрочем, я мог ошибиться на несколько миллиметров в размерах вашего тела, поэтому лучше перепроверить.

Он оперся всеми десятью пальцами о столешницу.

— Теперь я могу идти? Я выполнил свои обязательства?

Доктор хмуро кивнул, подумав, что ему, пожалуй, придется умолчать о сегодняшнем сеансе в своей книге. Артемис широкими шагами прошел по кабинету и скрылся за дверью.

Аргон изучил чертеж на салфетке и инстинктивно понял, что Артемис прав относительно его бедра.

«Либо этот парень самое нормальное создание на всей Земле, — подумал он, — либо настолько закрыт, что все наши тесты не смогли даже поцарапать его броню».

Аргон взял со стола резиновый штамп и большими красными буквами оттиснул на обложке папки с историей болезни Артемиса: «ЗДОРОВ».